Инцидент на Тетисе стал последней каплей, переполнившей чашу терпения, как это называли. Я бы назвал это удачным стечением обстоятельств, подарившим консерваторам победу на выборах. Пропаганда сменила вектор на противоположный, но действовала с традиционным напором: не прошло и трех лет, как все необходимые определения и аргументы были заложены в головы «спасенных от вырождения» граждан. Чтобы ни малейших сомнений не осталось. И, разумеется, чтобы протолкнуть необходимые поправки в трудовое законодательство: если андроиды потенциально опасны, следовательно, люди должны научиться терпеть нечеловеческие условия — альтернативы нет, не будет и быть не должно, правда ведь?..

Дамочка-паникерша повторяла то, что должна была повторять: доводы, составленные так, что их невозможно опровергнуть. Попытаешься — выставишь себя идиотом и предателем рода людского. Красивый алгоритм, несколько противоречивый, если вдумываться, но зато простой и легко запоминаемый. Вскоре Нортон ушел в глухую оборону, а под конец выложил-таки свой заветный козырь о саботаже.

Вконец измотанный, лейтенант плюхнулся в кресло и со злостью ткнул в кнопку вызова меню. Он был достоин сочувствия: нет ничего приятного в том, чтобы затыкать рот испуганной матери, которая и без того рисковала жизнью и здоровьем своих детей, отправляясь вместе с ними на Периферию, к непригодной для жизни планете, на тесную станцию, с билетом в один конец.

Все продумано: мальчики и девочки, летевшие на этом корабле, вырастут и выучатся на «Урсуле-1» — и будут работать на своем законном месте. Их дети примут эстафету и станут следующим поколением климат-операторов, геоинженеров и биологов. Жизнь, расписанная на десятилетия вперед: гарантированное будущее, льготы и привилегии. Не зря на обжитых благоустроенных планетах такие цены, налоги и законы. Все продумано…

— Что-нибудь будешь? — спросил лейтенант, прерывая цепочку моих не самых приятных размышлений. — Ты же должен пить, правильно?

— Да, как ни странно… — пробормотал я. — Сок, пожалуйста. Любой. Спасибо!

— А какой ты любишь? А, черт с тобой, будешь пить, что закажу, — и он защелкал по кнопкам меню.

Бедняга, он так и не понял, что только что раскрыл один из пунктов моей личной адаптационной программы. Я был признателен лейтенанту — не столько за заботу, сколько за терпение. Он и в самом деле очень ответственный человек, и я мысленно поблагодарил своего будущего владельца, который выбрал такого замечательного сопровождающего.

Это другой пункт: почаще говорить «спасибо». И ни в коем случае не чувствовать себя униженным.

— Спасибо, лейтенант, — я принял прохладную колбаску, открыл клапан трубочки и поднес ко рту.

Интересно, какой вкус?

— А ты настоящий «A»? — Взволнованный шепоток над правым ухом, и, прежде чем я сделал первый глоток, сзади мне на затылок легла теплая ладошка.

Прямо туда, куда «пожалуйста, не надо!», где «в случае опасности», чуть выше того места, о котором я ненавижу думать. И о котором думаю постоянно.

Лейтенанта нет — вышел куда-то, видимо, освежиться.

— Если я нажму, ты отключишься, правильно?

— Да, — ответил я, окаменев.

Никаких резких движений. Вообще никаких движений. Все смотрят на меня. А у меня под майкой струйка пота стекает по груди на живот — смерть как щекотно!

— Если я решу, что ты опасный и угрожаешь, я могу тебя отключить! — Пацан аж взвизгнул от возбуждения.

Это был не тот мальчик, который играл со «Странником», — другой. Судя по голосу, лет двенадцати. Как ни странно, но меня это слегка обрадовало. Тот мальчишка не мог сделать ничего подобного. А если бы сделал — меня можно было бы списывать за профнепригодность. В конце концов, умение понимать людей — единственное, чем я мог гордиться.

— Конечно, ты можешь меня отключить, — согласился я. — Но когда проверят записи камер и выяснят, что мое поведение не представляло никакой угрозы, твоим родителям придется выплачивать мою стоимость станции «Урсула-1». Учитывая размер этой суммы, они не смогут заплатить даже за всю свою жизнь, а значит, ты тоже будешь меня оплачивать…

— Карик, сядь нормально! Если еще раз туда сунешься…

Рука исчезла. Сок был кислым. Кажется, ананасовый.

В иллюминаторе можно было различить отблески маяков, окружающих гиперпространственные Врата, словно звездочки застывшего фейерверка. Я так и не успел попрощаться с Метрополией: ни пафосной речи, ни сувенира. Впрочем, Метрополия прекрасно обойдется без моего красноречия, а личной собственности мне не положено, так что никаких камешков и ракушек на память.

Больше я сюда не вернусь: учитывая мою стоимость, «Урсула-1» будет эксплуатировать меня весь срок годности, без выходных, отпусков и отгулов. Трудовое законодательство установлено только для людей. Кроме того, я лишен права управлять кораблями, совершать покупки, заводить домашних животных и, кажется, жениться.

С другой стороны, учитывая стоимость эксплуатации Врат, каналом пользовались несколько дней раз в два года, поэтому из всех пассажиров лишь офицеры и чиновники высших рангов имели шанс на новое путешествие. Не сказать, что меня это утешало, но что-то приятное в этом имелось. Что-то объединяющее.