Тряхнув головой, чтобы отогнать от себя ненужные мысли, она бессильно повалилась на кровать, проваливаясь в сон, убедив себя в том, что утро принесет ей какую-то ясность.

========== Идем на Юнкай ==========

Золотые солнечные лучи пробивались сквозь приоткрытое окно, а теплый летний ветерок раздувал прозрачные шторы в небольших покоях, расположенных на одном из верхних этажей Астапорской пирамиды. Светящиеся блики скользнули по изысканному туалетному столику с десятками стеклянных бутылочек с благовониями и маслами, замерли на шелковом пуфе подле него и продолжили свой путь, все глубже освещая комнату, пока, наконец, не добрались до небольшой кровати из орешника, стоявшей в дальнем углу. Озорные лучики скользнули по огненным волосам спящей девушки, а потом застыли на ее лице, заставляя красавицу покинуть сладкие объятия сна. Невольно улыбнувшись новому дню, она сделала глубокий вдох — и в нос сразу же ударил сладковатый запах ночных цветов и морской свежести, говорящей о том, что утро только вступает в свои права, постепенно отбирая у ночи столь желанную прохладу.

Впервые с того момента, как Санса бежала из Королевской Гавани, ей удалось почувствовать себя настоящей леди; принять ванну с травами, подкрепиться изысканными яствами, уснуть на шелковых простынях. Казалось бы, судьба дает ей заветную передышку, чтобы девушка могла набраться сил перед новыми испытаниями. Однако, как ни старалась, Санса не могла почувствовать радости от этих даров. Ее грядущее по-прежнему было окутано тайной, едва ли Дейенерис решит отпустить свою новую пленницу, а дела минувших дней хранили в себе лишь боль утраты и дворцовые интриги, затмевая счастливые воспоминания, поэтому пробуждение к реальности болезненно укололо сердце девушки, не давая забыть тот ужас, который она пережила за последнее время.

К тому же, ко всем прочим страхам Сансы добавился еще один, пока что не облаченный в слова, но следовавший за ней по пятам, дыша в спину подобно опытному преследователю, играющему со своей жертвой. И страх этот при каждом воспоминании заставлял полыхать ее щеки от стыда и негодования. Последний поцелуй Сандора до сих пор обжигал ее губы, а слова будто колоколом звенели в ушах.

Мысль о том, что она потеряла своего единственного защитника, сжимала ее сердце будто тисками, но было в этих чувствах что-то непонятное, что-то, заставляющее ее душу трепетать от волнения.

Подобных чувств она еще никогда не испытывала и страшилась их более, чем страха перед очередным заключением. К своему стыду, Санса была вынуждена признать, что даже смерть Джори Касселя, командира личной гвардии отца, человека доброго и знающего ее едва ли не с пеленок, ее давнего защитника, не вызвала в ней и половины тех эмоций, который вызвал грубый, вечно пьяный Клиган, пугавший Сансу пуще чумной собаки.

Пытаясь изо всех сил понять противоречивую натуру Пса, девушка даже не заметила, как успела привязаться к этому вечно угрюмому воину, страшившему и одновременно защищавшему ее по мере своих далеко не скромных сил. Научившись без страха и отвращения смотреть ему в глаза, она будто увидела его второе лицо, скрытое от остальных непроницаемой маской насмешливого презрения и злобы. Или же она в силу своей неопытности и романтичности наделила его не свойственными ему чертами в попытках объяснить себе причины поведения этого человека. Дать себе четкий ответ на эту загадку она не могла, но, несмотря на это, возникшая против ее воли симпатия к Клигану одновременно казалась ей противоестественной и манящей, бессонными ночами доводящей ее разум до исступления.

Из этих горьких размышлений Сансу вывел стук в дверь, заставивший ее содрогнуться. Когда на пороге показалась Миссандея с теплой улыбкой на устах, все страхи отступили на задний план и их место заняла привычная покорность, которая была знакома каждому, кто видел девушку в Красном замке.

Бывшая рабыня, теперь занявшая почетное место подле новой королевы, остановилась в проходе со стопкой новых платьев, будто ожидая указаний, но, помешкав несколько секунд, все же решилась войти, кладя вещи на угол кровати.

Впервые находясь за пределами Вестероса, Санса увидела множество людей, лица и поведение которых отличалось от принятых в Семи Королевствах канонов, и теперь не без интереса рассматривала вошедшую служанку. На вид Миссандея была ровесницей Дейенерис, но лицо ее хранило на себе отпечаток истинной мудрости, свойственной тем натурам, которые сумели много повидать и испытать в своей не столь долгой жизни. Ее кожа была темна как бронза, светящаяся на солнце, а медовые глаза проницательны и спокойны как тихая река. Но больше всего Сансу заинтересовала прическа иностранки: ее темные волосы спадали на спину сотнями мелких кудрей, напоминая по форме шар, что делало ее голову непропорционально большой по отношению к хрупкой фигуре и достаточно узким плечам.

— Миледи, простите за то, что побеспокоила в столь ранний час, но королева желает Вас видеть, — проговорила служанка с акцентом, заставившим Сансу улыбнуться.

— Что-то случилось? — обеспокоенно проговорила она.

— Мне это неизвестно, миледи, но не стоит заставлять Ее Высочество долго ждать. Мне велено помочь Вам собраться.

Не говоря ни слова, Санса повернулась к ней спиной, распуская длинные, цвета осенней листвы, волосы.

— Поскольку Ваше платье было безнадежно испорчено, королева распорядилась прислать Вам несколько нарядов из ее гардероба. Возможно, сначала они покажутся Вам немного непривычными, но я уверена, что, учитывая наш климат, Вы сумеете оценить их по достоинству, — продолжила Миссандея, заплетая волосы Сансы на голове в две тугие косы, скрепленные на затылке, оставив нижние пряди свободно спадающими на плечи.

— Передайте королеве, что я искренне благодарна ей за внимание, которым она меня удостоила, — отстраненно проговорила она.

В ответ служанка лишь слегка кивнула, подавая Сансе платье из полупрозрачной голубой материи с золотым шитьем и открытой спиной, благоразумно подчеркивающее и в тоже время скрывавшее все изгибы девичьей фигуры. Взглянув в зеркало, юная Старк не узнала себя; будто из потустороннего мира на нее смотрела повзрослевшая женщина, отдаленно напоминавшая уроженку Вестероса, облаченную в откровенный заморский наряд. Миссандея оказалась права: платье, несмотря на все свое удобство, было слишком открытым, что заставляло Сансу ощущать не проходящую стыдливость и желание прикрыться. Даже весьма пикантные одежды Маргери Тирелл, открывавшие едва ли не половину груди, не шли ни в какое сравнение с тем, что было одето на ней сейчас.