— Неужели захотелось полетать? — услышала она насмешливый голос за спиной, заставивший ее неуверенно сглотнуть.

Повернувшись, Санса встретилась глазами с пронзительным взглядом Даарио Нахариса, под тяжестью которого девушка невольно отвела глаза, изрядно покраснев, пытаясь высвободиться из его рук, сомкнувшихся на талии.

С их последней встречи мужчина уже успел освободиться от доспехов и теперь стоял перед ней в серебристой рубахе свободного кроя с вырезом до середины груди, стянутым шелковым шнурком. К его широкому поясу был приторочен небольшой стилет с рукоятью в виде обнаженной женщины, отражающей на себе лунный свет.

— Благодарю Вас, милорд, — залепетала Санса, пытаясь сократить недозволительное расстояние между их телами, — но раз моей жизни ничего не угрожает, не могли бы Вы отпустить меня.

Ее смущение и обреченные на поражение попытки вырваться из стальной хватки забавляли мужчину, заставляя втайне наслаждаться волнением, которое охватило девушку в этот момент, однако он все же ослабил хватку, позволив попавшей в клетку птичке вырваться на волю.

— Милорд, — задыхаясь от смеха, прохрипел он, — я сын обыкновенной проститутки, миледи. В возрасте двенадцати лет я был продан в рабство одному рабовладельцу из Толоса, сражался в бойцовых ямах и стал умелым воином. Перед смертью хозяин освободил меня, сделав свободным человеком. Навыки владения оружием помогли мне поступить на службу к Младшим сынам, а война привела к этим стенам, где я встретил Вас, — окинув ее игривым взглядом, проговорил он, не без удовольствия наблюдая, как девушка заливается новым слоем краски.

Санса, которая была воспитана под четким надзором вездесущей септы, была искренне возмущена поведением этого мужчины, посмевшего откровенно разглядывать ее хищным взглядом, однако, успев познакомиться с нравами и обычаями Вольных Городов, она сделала вывод, что такое поведение мужчины-воина, не обремененного родственными отношениями или службой, если и не поощряется, то является вполне приемлемым даже по отношению к благородной даме.

— Я просто вышла подышать воздухом… и, видимо, задремала на ходу, — пролепетала Санса, пытаясь отдалиться от навязчивого собеседника.

— Странно, а я думал, что сон наоборот обходит Вас стороной, — проговорил он, облокотившись на перила.

В этот момент рукоять его кинжала сверкнула при лунном свете, приковав к себе все внимание Сансы. Никогда еще ей не приходилось видеть подобного кинжала. На Севере предпочтение отдавали простоте, считая, что оружие должно служить своему истинному предназначению. На юге же большое внимание уделяли фамильным гербам, находивших свое пристанище на доспехах и оружии. Оленьи головы, львиные пасти, изящные розы, парящие соколы то и дело появлялись на рукоятях фамильных мечей, но никто не смел так откровенно превозносить красоту женского тела, как делали это жители Вольных городов.

— Нравится? — спросил Даарио, видя, с каким любопытством девушка разглядывает клинок.

Санса по привычке отвела глаза, пытаясь отойти в сторону.

— Необычный стилет, еще никогда мне не приходилось видеть такой…

— Это не просто кинжал, это моя верная подруга, не раз спасавшая мне жизнь, никогда не предававшая меня, — вытягивая кинжал из-за пояса, проговорил он.

Санса, по опыту убедившаяся в том, что оружие покидает ножны лишь перед тем, как проливается чья-то кровь, тяжело сглотнула, устремив на воина взгляд, в котором начал зарождаться страх.

— Не бойся, я не собираюсь убивать тебя, — проговорил он, коснувшись губами рукояти меча, не отрывая от Сансы полный вожделения взгляд. Одним взмахом руки стилет расчертил воздух, рассек пополам восковую свечу и вонзился в щель между каменными плитами.

— Я и не боюсь, — собрав все остатки смелости, проговорила Санса, не отводя взгляд от стены, где сияла обнаженная рукоять.

— А вот это ложь, — склонившись к ее уху, прошептал Даарио, — я чувствую страх, я видел его сотни раз.

От этого интимного шёпота кровь застыла в ее жилах, заставляя тело содрогнуться. Было в его словах что-то до боли знакомое, но в то же время новое, непривычное ее слуху.

— «Поразительно… как одни и те же слова могут столь по-разному звучать?» — спросила она саму себя, после чего тряхнула головой, чтобы отогнать от себя появившиеся из дальних уголков ее сознания образы.

— Мне… мне пора идти… — запинаясь, пролепетала она, направившись к коридору, уже на верхнем этаже поймав себя на мысли, что бежит по ступенькам, пытаясь укрыться в своей комнате.

Распахнув дверь подобно вихрю, она кинулась к кровати, но в паре шагов от белоснежных простыней замерла, будто пораженная ударом молнии. На подушке она увидела цветок, прекраснее которого не видела никогда в жизни. Даже розы меркли перед ним, стыдливо опуская свои нежные бутоны. Со стороны он был похож на огромную лилию, но при внимательном рассмотрении так же кардинально и отличался от нее. Его бархатные лепестки напоминали пламя, переходящее от манящего золота у сердцевины к алому огню на краях. Тысячи тычинок, напоминавшие головы небольших ящериц, усеяли основание цветка, а изумрудная листва поражала своей формой и чистотой. Санса потянула руку, чтобы поднять эту красоту, но голос, прозвучавший за спиной как громовой раскат, заставил ее в страхе отпрыгнуть в сторону, с негодованием воззрившись на незваного гостя.