Весь путь до замка был проделан в абсолютной тишине. Нимерия и Лето бежали впереди лошадей, и Арья задумалась о своих детях, какими она видела их, прежде чем отправиться на встречу новоприбывшим: Брандон, размахивающий своим турнирным мечом и побеждающий невидимых противников; Алисанна, поджаривающая кусочки сырого мяса, чтобы покормить драконов; Эймон, не отрывающийся от древнего писание, которое для него достал мейстер Лювин, и Рэйнис, говорящая с черным монстром в ее руках, будто он понимал каждое слово.

– Что ты делаешь? – спросила Арья однажды, набрасывая на плащ на плечи, смущенная тем, с какой любовью ее дети обращаются с этими чудищами.

– Мы должны тренировать их, - ответила Рэйнис таким тоном, будто это было абсолютно очевидно, - иначе они могут быть опасны.

– Ни один живущий ныне не знает, как приручить дракона.

– Точно так же, как и лютоволка, - мягко возразил Эймон, переворачивая страницу, - но у тебя получилось.

Арья глубоко сомневалась в том, что когда-нибудь сможет смотреть на этих существ, что лелеяли ее дети, как на достойных спутников. Она вспомнила, насколько Кейтилин поначалу не нравились их волки, как она выжидала, пока они покинут поле ее зрения, и даже тогда Арье это казалось немыслимым. За исключением Лохматого Песика, ни один из волков никого не кусал без провокации.

Но драконы – не лютоволки, а недовольный дракон способен сжечь целые деревни. Возможно, пламя и не способно навредить ее троице, но вполне могло сжечь Брандона, Драконий камень и саму Арью.

Алисанна назвала дракона с зелеными и бронзовыми чешуйками Вхагаром. Уже сейчас, когда он выдыхал, из его ноздрей валил пар, и Арья была уверена, что он начнет дышать огнем раньше, чем остальные. Кремовый питомец Эймона – Мираксес – обладал золотыми рогами, напоминающими корону, и Брандон частенько подначивал своего старшего брата по этому поводу. В отличие от своих собратьев, Мираксес позволял Брандону гладить его, хотя Эймон и заставил его пообещать, что он не будет прикасаться к дракону без него. Брандон, разумеется, согласился. Хоть он и был очарован этими существами, Арья знала, что ее младший сын боится драконов не меньше, чем она сама.

Но именно дракон Рэйнис беспокоил Арью больше всего. С черной чешуей, отливающей алым на крыльях, Рэйнис назвала его Балерионом, что совсем не удивило ее. Он был уже в два раза больше остальных драконов, мгновенно реагируя на любого, кто посмеет подойти слишком близко. Даже Эймон и Алисанна не пытались справиться с Балерионом, чья агрессивность лишь возрастала с каждым днем. Хотя он еще не мог летать, Арья видела, как Балерион машет крыльями, отрываясь от земли на несколько дюймов, прежде чем рухнуть на землю, крича от разочарования, но не оставляя попыток.

Если Вхагар и Мираксес и причиняли ей некие неудобства, Балерион откровенно пугал ее, и Арья не имела никакого понятия, что ей делать дальше.

Как только они вошли в замок, Арья услышала приближающиеся шаги и, обернувшись, увидела Брандона, бегущего по направлению к вошедшей группе и крича: «Отец!». Эйгон тут же наклонился, подхватывая Брандона на руки, и ее сердце уже привычно затрепетало при виде того, каким счастливым Эйгон делал ее сына, и как замечательно обходился с ним.

– Вы приехали, чтобы увидеть драконов? – спросил Брандон. Не дожидаясь ответа, он продолжил: - Вы можете посмотреть, но трогать нельзя, иначе они могут вам навредить. Но если попросите Эймона, он может позволить погладить Мираксеса.

Дети с их драконами оказались в одной из больших комнат. Арья услышала, как Эшара резко вдохнула, увидев их, а Дак прошептал: «Да спасут нас семеро». Алисанна первой подняла глаза и широко улыбнулась, поставив Вхагара на пол, чтобы побежать навстречу Эйгону. Эймон и Рэйнис не спешили, и, когда Эймон подошел к Эшаре, она инстинктивно отступила назад, а в ее глазах читался истинный ужас от вида Мираксеса, так что ее сыну пришлось снять дракона со своего плеча, прежде чем обнять свою названную бабушку.

Рэйнис не нужно было убирать Балериона, чтобы обнять Рэйго; дракон недовольно запыхтел, но Рэйго не отстранился, как все остальные. Арья видела, как расширились глаза Дейенерис и Эйгона при виде Балериона, а затем Эйгон встретился взглядом с Арьей. Не важно, сколько времени прошло с тех пор, как они были мужем и женой, Арья читала короля, словно открытую книгу, и знала, что он был крайне заинтересован.

Лишь один Бран не выглядел напуганным, наклоняясь, чтобы посмотреть на Вхагара и Мираксеса, которые клацали в строну друг друга мощными челюстями. Когда с его губ сорвался легкий смешок, Арья почувствовала раздражение к своему младшему брату.

– Что смешного?

Бран улыбнулся ей, ничуть не раскаиваясь.

– Помнишь историю, которую нам рассказывала старая Нэн, о том, что поддерживает тепло в Винтерфелле? – не дожидаясь ответа, он провел рукой над драконами, ощущая жар, который от них исходил. – Мы бы сгорели заживо.

Арья подумала о Рикарде Старке, сожженном заживо в его собственной броне перед пятью сотнями людей, и невольно задалась вопросом, насколько же верными были эти слова.

_____________________

После полуночи Эйгон пришел в ее спальню. Арья не притворялась, будто он не придет, но притворялась, будто расчесала и уложила волосы и надела шелковую ночную рубашку совсем не для того, чтобы увидеть желание в его глазах. Он вошел без стука, расхаживая по ее комнате так же просто, как в те времена, когда они жили в Пентосе, и, уже не впервые, Арья почувствовала, что скучает по замужеству.