– Я знаю, - ответил он, но его пальцы все еще прослеживали вырез ее платья, касались плеч и деликатной линии шеи. Когда он заключил ее лицо между своими ладонями и пригладит ее щеку большим пальцем, Эйгон вновь глубоко вздохнул, - но разве жизнь не стала бы лучше, если бы мы могли?

Поцелуй, который он даровал ей, был крайне целомудренным, однако заставил ее вздрогнуть сильнее, чем любой из самых страстных их поцелуев.

Сожаление ранило гораздо слабее, когда можно было его с кем-то разделить.

_____________________

Ты уверена в том, что ты делаешь?

Слова Неда эхом отдавались в голове Арьи во время ее первого ужина в Красном замке. Арья никогда не думала, что вновь увидит этот замок, уверенная в том, что отживет остаток своей жизни в Винтерфелле, и сейчас думала, что, возможно, это было ошибкой, ведь прибытие в Королевские земли означало конец мирной жизни, за которую она так отчаянно боролась.

– Это холм Рэйнис, - говорил ее старший сын своему младшему брату, который сидел рядом с ней за столом, - назван в честь первой сестры и жены Эйгона. Там они держали своих драконов.

– Драконов? – повторил Брандон, и его глаза расширились.

– Эйгон ездил на Балерионе, которого прозвали Черный Ужас, - начала Рэйнис, и Арья вспомнила, как Джон Коннингтон рассказывал ее дочери то же самое, когда она была маленькой, - и, говорят, его чешуя была черной, словно полночь. Королева Рэйнис ездила на Мираксесе, который мог целиком проглатывать лошадей. Знаешь, на каком ездила Висенья? – когда Брандон покачал головой, она продолжила: - Она ездила на Вхагаре, и его дыхание было настолько горячим, что могло расплавить броню.

– Правда?

– Правда, - встрял Эймон, и Арья не смогла сдержать улыбки при виде них с Алисанной, сидящих рядом, так что их серебристые волосы сверкали в свете свечей. – Эйгон и его сестры завоевали Вестерос со своими драконами, но следующие драконы уже не были такими большими и мощными, а затем и вовсе вымерли.

– Единственный раз, когда все три дракона были вместе, был во время битвы на Пламенном поле. Они тогда прикончили четыре тысячи человек и уничтожили дом Гарденер, - заговорила Алисанна, удивив Арью своими познаниями в истории, которой ее никогда не обучала септа Мейв. – Именно так Тиреллы пришли к власти над Хайгарденом, потому что преклонили колени перед Эйгоном Завоевателем.

Мейс Тирелл, сидящий рядом с Маргери, рассмеялся.

– Только дурак не преклонится перед драконом.

– Да, у дома Тиреллов все идет вполне неплохо, когда одна из его членов встает на колени перед королем, - пошутила Рэйнис, и Джесса с Мейсом тут же напряглись, однако Арья знала, что ее дочь достаточно ловко завуалировала оскорбление, чтобы затем свести его в невинную шутку.

– Почему драконы вымерли? – спросил Брандон, не обращая внимание на напряжение, повисшее в воздухе, и его глаза все еще были широко раскрыты, будто он слушал одну из историй старой Нэн.

– Мейстеры и магистры говорят, что магия покинула этот мир, - ответила Дейенерис, нежно улыбаясь, - а магия рождает драконов, именно поэтому они и вымерли.

Брандон вздохнул, заерзав на стуле.

– Я хочу увидеть дракона.

Визерис рассмеялся, но в его смехе не было ничего доброго или радостного.

– Ты сидишь с ними за одним столом, мальчик.

Арья закусила губу, чтобы не рассмеяться над выражением полного безразличия на лице Брандона.

– Я имел ввиду настоящих драконов, - все, сидящие за столом, даже Джесса, тихонько засмеялись, а ее сын повернулся к Рэйнис и спросил: - Но разве драконы не могут вылупиться из ваших яиц?

Тишина, сковавшая помещение, казалась оглушительной, и, когда Визерис начал буквально надуваться от негодования, Арья посмотрела на Рэйнис, которую подобная его реакция абсолютно не смутила.

– Может, когда-нибудь.

– Ты отдала им яйца!? – обрушился на свою сестру Визерис, и тело Арьи мгновенно напряглось, как только она заметила испуганное выражение на лице Алисанны, которая крепко схватила Эймона за руку.

Дейенерис оставалась невозмутима, привыкшая к истерикам своего брата. Рэйго и сир Джорах, стоящие за спиной Дейенерис, явно были готовы прикончить старшего Таргариена, но, как и Рэйнис, Дени спокойно ответила:

– Они были моими. Какая разница, оставила ли я их у себя или отдала нашим племянникам?

– Потому что эти яйца были нашим наследием!

– Эти яйца были подарком Иллирио на мою свадьбу с Дрого. Я могла делать с ними все, что угодно, и я пожелала отдать их детям, когда они отправились в Волантис. Если бы они действительно так сильно волновали тебя, ты бы уже давно спросил о них.

– Подождите, - заговорил Эйгон, посмотрев на Арью, - у вас яйца Дейенерис?

– Она положила их в наши вещи, когда мы покидали Дотракийское море, - объяснила она, потянувшись к своей чаше с вином. – Я не знала об этом до тех пор, пока мы не прибыли в Браавос. Я предположила, что они предназначались нашим детям, так что дала каждому по яйцу.