— Ив, Крис, что случилось?

— Башня потухла! — Крис шмыгнул носом.

— А где Берт? — Ив огляделся в поисках брата.

— Берта еще нет. А что за башня?

— Да так… — мальчишки смущенно переглянулись.

— Ив?

— Ну… О ней никто не должен знать. Мы случайно услышали.

— Мы только хотели на Камень наш посмотреть, — шмыгнул носом Крис. — А там Шон с вождем разговаривал.

— Ну, мы тоже, когда они ушли, на башню глянули, — вмешался в разговор Ив. — Она тогда светилась. А сейчас нет.

— Что за башня? — Эллис схватилась за сердце, не зная, чего ожидать.

— Башня Медного Гроша, — объяснил Ив. — Берт с шаманом говорили, что раз башня светиться, значит, хозяин скоро придет и всех освободит. А теперь она потухла. Что, если повелитель передумал?

— Вот что, идите по домам. И, раз это тайна, то никому не говорите.

— Хорошо. А ты Берту скажешь? Ну, когда он придет.

— Конечно.

— Тогда ладно, — кивнул Ив, и потянул друга на улицу.

Эллис нервно прошлась из угла в угол. Взяла в руки вымытую тарелку, покрутила, словно та могла дать ей ответ на все тревоги.

Что, если Берт задерживается из-за башни? Нет, вряд ли. Он ведь к вампирам ушел. А что, если они его не пускают? Что, если он не вернется?

От мысли, что она останется без мужа, Эллис прошиб холодный пот. Одна в чужой деревне — что может быть хуже.

Эллис выронила тарелку, и та, упав, разбилась на четыре ровных куска. Не обращая на черепки внимания, Эллис достала сумку и принялась хаотично бросать туда все, что попадалось под руку: ковригу, моток ниток, шерстяные чулки… Набросив на плечи шубу, Эллис выскочила на улицу.

Снег валил густыми хлопьями, однако ночь стояла тихая и безветренная. Улица была расчищена стараниями хозяйственных оборотней, а свежий снег еще не успел насыпать новые сугробы.

В ее родной деревне никто не утруждал себя подобным. Часто, чтобы добраться до соседей, приходилось брать с собой лопату и прокапывать дорожку. Дома у оборотней почти все новые, большие, иногда — на несколько комнат. На заднем дворе кроме коз и кур почти все держали одну, а то и две коровы, уток и гусей. По меркам ее односельчан волки были очень богатыми. Так что Эллис не сомневалась: с мужем ей повезло. И сейчас тревога за него подгоняла быстрее кнута, заставляя бежать по свежему снегу.

Знахарка жила на краю деревни, и Эллис вспотела, пока добралась до ее дома.

— Бабушка Шейла! — она рывком открыла дверь и споткнулась о порог: в доме было темно.

— Деточка, что ж тебе не спиться в такое время? — знахарка сидела под окном и пряла.

— Да ты и сама не спишь, бабушка.

— Мне все равно, светит на небе солнце или ночь непроглядная. А тебя что из дома выгнало?

— Берта нет.

— Вернется.

— А если нет?

— Выйдешь замуж второй раз. Здесь женихов достаточно.

— Не хочу! Не хочу, чтобы меня, снова, как бодливую козу, от одного хозяина к другому спихивали!

— Деточка…

— Пусть Берт вернется. Раз уж с ним свела судьба, с ним и остаться хочу.

— Это правильно.

— Бабушка Шейла, подскажи, где вампиры живут?

— А тебе зачем?

— Надо.

— Ты чего удумала, деточка?

— Здесь не останусь! Лесу меня отдали, в лесу и замерзну, если не подскажешь!

— Глупая, если Берт в опасности, то ты ему не поможешь. А если он уже домой спешит, то бояться не стоит.

— Пусть. Не могу больше сидеть и ждать.

— Молодая, горячая… — Шейла вздохнула. Эллис услышала, как знахарка поднялась со своего места и зашаркала к полкам. — Все равно ведь глупостей наделаешь…

— Я только Берта найду и уверюсь, что с ним все хорошо. Не могу больше ждать, извелась вся.

— Вот, возьми, это укрепляющее зелье, чтобы в дороге не замерзла. Только больше двух глотков сразу не пей. Поняла?

— Да, бабушка. Спасибо.

— А теперь давай во двор выйдем, покажу, куда тебе идти, деточка.

Хоть Шейла и указала ей направление, но Эллис не знала лесных троп, поэтому дорога до замка вампирского князя у нее получилась долгой.

В лесу стояла мертвая тишь, лишь иногда прерывал шелест крыльев. Мелкие пичужки в поисках поживы перелетали с дерева на дерево.

Эллис шла, стараясь не думать о том, что в любой момент ей может встретиться голодный волк, злой вепрь или одно из тех лесных чудищ, которых никогда не называли, боясь привлечь их внимание.