В комнате повисло тягостное молчание. Все переглядывались друг с другом, страшась взять на себя ответственность.

– Мерзкие трусливые бабы! Да у вас яиц не больше, чем у меня под юбкой!
– крикнула Фрида и сплюнула, выражая крайнюю степень презрения.

Мужчины в комнате стыдливо молчали.

– Фрида, не делай поспешных решений, - сказал Гвидо.

Девушка сердито посмотрела ему в глаза.

– Однако, вы сделали! И к чему это привело? Идиоты!

– Успокойся, прошу тебя, - елейным голосом произнёс аптекарь.
– Полагаю, Максимиллиан сам найдёт выход.

Фрида громко рассмеялась ему в лицо.

– Я живу здесь уже несколько лет. Не помню ни одного случая, чтоб кто-то сумел сбежать из графской темницы.

– Тогда мы ничем не сможем ему помочь.

– Сможем! Если мы застанем их врасплох и ударим быстро!
– настаивала она.

– Мы уже попытались, - процедил Мирон.

– Если бы вы оказались чуть храбрее...
– начала Фрида, но Мирон её перебил.

– Тебя там не было! Я видел, как погибали лучшие наши люди! Ты не понимаешь!
– сорвался он.
– Им невозможно было противостоять, мы попали в ловушку! Из-за твоего драгоценного Макса!

Девушка, словно разящая молния, подлетела к Мирону и влепила обжигающую пощёчину.

– Он невиновен!
– прорычала она.
– Невиновен, тупая твоя башка! Ловушку приготовили и для нас, и для него!

– Но как же мечи...
– сказал Мирон.

– Забудь про мечи! Я лично читала бортовой журнал той ладьи! Он и понятия не имел, с кем торгует!
– Фрида всплеснула руками, почти отчаявшись вразумить соратников.
– Разве у вас нет за душой мелких грешков?

Многие потупили взор, некоторые сердито взглянули на аптекаря, который стоял, как ни в чём не бывало.

Мирон не знал, что и думать. Доводы Фриды казались разумными. Но гибель всего отряда стояла перед глазами, напоминая о ловушке. Мышеловка захлопнулась. Всего один точный удар, и восстание почти разбито.

– Ну так что, вы со мной, или будете прятаться за юбки ваших мамаш?
– рявкнула девушка.

Повстанцы снова переглянулись. Гробовое молчание.

– Это вы предатели! Вы, все! Поганые трусливые сволочи!
– почти заплакала Фрида от ярости. Хотелось крушить всё на своём пути. А ещё лучше взять меч и снести парочку вражеских голов.

– Прости... Мы не можем рисковать ради одного человека...
– произнёс кто-то в толпе.

– Но готовы рискнуть ради золота!
– девушка снова плюнула.

Ответить ей никто не рискнул.

– Что ж, если здесь нет настоящих мужчин, придётся мне самой пойти, - махнула она рукой.
– Прощайте, бабоньки. А я иду выручать друга.

Грязная мокрая солома вместо лежанки, ведро в углу и небольшое окошко под самым потолком. Максимиллиан осмотрелся, с великим трудом разлепив глаза. Каменный мешок, в котором сгнили заживо многие. В постели копошились крысы, а в принесённой баланде плавали мелкие белые червячки. Толстяка чуть не стошнило от одного вида, но желудок уже давно был пуст. Запахов, к своему счастью, он не ощущал. Нос сломали, и кровь свернулась внутри, забивая ноздри. Дышать было трудно, но не только поэтому. С каждым вдохом внутри что-то свистело и клокотало, причиняя мучительную боль. Торговец прислонился к заплесневелой каменной стене и сидел, проклиная своих палачей.

По словам неизвестного соседа, ночью к нему приходили, но будить не стали, а просто поставили миску баланды. Разговаривать было трудно, пересохшая глотка требовала воды, но молчать и оставаться в одиночестве было страшно.

Сосед находился в камере напротив, и железные решётки вместо дверей позволяли свободно общаться. До тех пор, пока охранник не прикрикнет на них.

– За что тебя?
– прохрипел купец.

– Сам дурак, доверился им, - вздохнул неизвестный.
– Денег потребовал, мне не дали, я одного из них в челюсть ударил. Челюсть набок, меня в темницу.

Максимиллиан усмехнулся, поморщившись от боли.

– Били?
– спросил он.

– Конечно, - ответил сосед.
– Не так, как тебя, но тоже встать не мог. Тебя сейчас родная мама не узнает.

От одной мысли о том, чтобы встать, кружилась голова и накатывала слабость. Толстяк с сожалением помечтал о горячей ванне и тёплой постели, понимая, что больше никогда их не увидит.

– Тебя-то за что сюда, сосед?
– спросил неизвестный.

– Пастыря...Убить...
– просипел толстяк, подбирая как можно более лаконичный ответ. Говорить было больно.

– Ранил хоть?
– с надеждой в голосе спросил сосед.

– Нет.

– Жаль, - с искренним сожалением ответил неизвестный, и Максимиллиан понял, что в камере напротив сидит кто-то из союзников-повстанцев.

– Ты... Восстание...
– толстяк попытался проверить свою догадку.

– Восстание? Нее, - фыркнул сосед.
– Просто ненавижу этого старикашку.

В соседней камере пискнула крыса, и послышалась какая-то возня.

– Душить этих мерзавцев надо, - буркнул неизвестный.