— Не благодарите, — скромно улыбнулся старый ученый.

— Если никто из живых не знает, где кокошник, то знают мертвые, — пояснил Поттер. — Профессор Винчестер, мы идем в толчок Плаксы Миртл!

Плакса Миртл, которую при жизни звали Зинаидой, сидела на толчке и нюхала ершик, это было ее новое хобби. Дверь отворилась так резко, что она, перепугавшись, нырнула в унитаз, в котором год уже не работал слив, но, почуяв знакомый и любимый перегар и запах беляшей, тут же вынырнула обратно.

— Ты пришел, — пролепетала она, завидев гостя.

— Я пришел, — кивнул Дин, шагнув к ней навстречу.

— Ты пришел, Дин…

— Я пришел, Миртл…Зина…

— Я ждала…

— И дождалась…

Гарри кашлянул, напоминая о себе. Призрак влюбленной в трудовика бабенки тут же встрепенулся.

— Поттер, ты не сдох? Хули тебе надо? Оставь нас.

— Миртл, — томно произнес Дин. — Что ты знаешь о кокошнике Кандиды Когтевран?

Миртл пытливо взглянула на него и уселась на унитаз.

— Тот мальчик, цыганенок, стыбрил его из гримерки «Кровавых Песняров», незадолго до того, как Клауса Майклсона арестовали за нападение на учеников, которое он не совершал, — поведала Миртл. – Да, это был тот самый кокошник, он достался Ребекке Майклсон от ее прабабки, которая и была Кандидой Когтевран…

— Хуясе, — удивился Гарри. — А ты откуда знаешь?

— Дык, в Тайной комнате, под моим толчком, все время кто-то что-то такое жег, от чего хотелось смеяться и вспоминать то, чего не знал, приоткрывать завесу над неизвестным и мыслить о бытие, — пояснила бабенка.

И снова спасибо, Гриндевальд Анатольевич.

— И где сейчас кокошник, Миртл? — спросил Дин.

— Там, где хрен что найдешь…там, где теряются вещи…там, где спрятано многое…

— У меня в комнате? — ахнул Гарри.

— Даун! — гаркнул Дин. — Она о Выдрючай-комнате!

— Ты мой гений, — всплакнула Миртл.

Рука трудовика вытолкала Поттера из толчка, мол, иди, ищи крестраж, Гарри, все равно ты нихера не делаешь. Гарри не был против. Помчался за стервой и Малфоем, которые по-братски помогут в этом нелегком деле.

Дин глубоко вздохнул и выкинул недоеденный беляш в урну. Миртл ахнула.

— Что с тобой, любимый? Ты не доел беляш.

— Я охотник, Миртл, — произнес Дин. — И я должен делать свое дело.

Выудив невесть откуда лом, Дин принялся долбить кафель на полу.

— Я узнал, еще давно, что на твои похороны никто не тратился, и тебя похоронили прямо в твоем толчке, под слоем бетона и кафеля. Я охотник, Зина. Прости меня.

— Что ты делаешь, Дин? — боязно спросил Миртл.

Но Дин уже расхерачил половину пола.

— Я охотник, — снова повторил он. — А не хуй с горы.

И, спустя полчаса мучений, помолился, взглянул в страшное лицо Плаксы Миртл и вытащил из кармана рюкзака пачку йодированной соли.

— Прости, Зина.

— Я все понимаю, любимый.

— Я делаю это ради нас. Если цыганенок меня убьет, то на том свете мы будем вместе. Пойми, детка, я хочу быть с тобой, но на Небесах, а не на толчке.

Миртл всхлипнула.

Посыпав солью кости похотливой девки, помершей в сортире, Дин, облив кости керосином, чиркнул спичкой.

— Я всегда буду любить тебя, Миртл, — всхлипнул трудовик, глядя, как исчезает привидение из толчка. — Прощай, детка.

И, достав из кармана куртки новый беляш и чекушку, сел поминать любимую.

Армия готовилась к бою и не останавливалась даже на фронтовые сто грамм.

Отправив Кефирчика и стерву помогать Поттеру, Деймон, поправил китель. Малфой уже прощался с отцом, а Гермиона, никак не желавшая отлипать, оттащила военрука в тихий угол.

Гарри остался ждать в коридоре. Его унизили бездействием.

— Профессор, — серьезно сказала Гермиона. — Надо перетереть.

— Стерва, у нас война! — возмутился Деймон. — А ты возникаешь, етить твою!

— Я хочу поговорить о нас, профессор!

Деймон закатил глаза.

— Я тоже, стерва, — повинуясь неведомому чувству уверенности, произнес он.

Стерва аж раскраснелась, судя по виду, явно ожидала предложения руки и сердца.

— Нам надо расстаться, стерва.

Где-то за дверью заорал от счастья подслушивавший Стефан. Елена открыла шампанское.