– Что ж, видимо, новые правила этикета мне учить не придется, - отшутилась я.
– Леди Элизабет, простите мне мое любопытство, но вы тоже обращаетесь в волчицу?

– Нет, что вы. Женщины не обладают этим проклятьем. У нас лишь волчьи глаза.

– Вы считаете оборот проклятьем?
– удивилась я.

– Иногда - да, иногда - нет. Мои предки спасли этот мир, а в награду их услали в эти земли. Ох, простите, я совсем забыла, что вы человек, - она виновато улыбнулась, опасаясь моей реакции.

Ох, знала бы ты, девочка, как мало во мне человеческого, быть может, и не сидела бы так спокойно рядом на одном диване.

– Не переживайте, дорогая, я совсем на вас не сержусь, - я чуть сжала ее руку и перевела тему.
– Как вы думаете, сможем ли мы с вами отбросить официальный тон и звать друг друга по имени?

– О, я была бы очень рада, только будет ли это удобным?

– Определенно будет, только пообещайте, что никогда не станете называть меня Изи, - пошутила я.

– А Беллой можно?
– робко спросила она.

– Можно, Лиззи, - широко улыбнулась я.
– Как получилось, что в таком юном возрасте на тебя взвалили такую ответственность?

– У нас была экономка, но она уволилась. Александру через год предстояло ехать за женой, и мы решили, что временно обязанности хозяйки буду исполнять я.

***

Первую неделю мы с Лиззи обходили дом с ревизией. Совсем юной девушке не хватало опыта и знаний, поэтому многие комнаты, несмотря на ее старания и честную работу прислуги, оказались запущены. Вместе мы составили план по ремонту и обновлению родового имения Нортенов, прикинули, сколько на это уйдет времени и денег. Я понятия не имела, каков достаток мужа, но Лиззи уверенно сказала, что для их бюджета - это сущие пустяки. Лорд Александр подтвердил ее слова, бегло просмотрев предоставленную ему смету и выдав необходимую сумму денег.

Параллельно вместе с золовкой мы занимались и моим гардеробом. Я с удовольствием забыла про ужасные серые и коричневые платья дурнушки Изи из прошлого и выбирала только яркие оттенки и достаточно смелые фасоны. Чем ярче я становилась, подчеркивая свою внешность, которую больше не нужно было прятать под слоем уродующих меня зелий и грубых тканей, тем более разительные перемены проходили с лордом Александром и лордом Ирвином.

Если муж почти не общался со мной, не считая совместных трапез, то лорд Ирвин как раз очень серьезно подошел к своим обязанностям телохранителя и буквально следовал за нами с Лиззи по пятам. Он был неизменно вежлив и корректен, никаких границ не переступая, и я не видела причин, по которым его можно было бы прогнать. Да мне и не хотелось: он был хорошим собеседником и приятным мужчиной, который не стеснялся говорить мне комплименты. Знаю, звучит это очень глупо, но после вынужденного нахождения в тени Бэль мне было приятно, что хоть кто-то обращает на меня внимание.

Поведение же мужа ставило меня в тупик. Он не стремился заявить на меня права именно как муж, был вечно занят, уделяя мне времени не больше, чем того требовала необходимость. Причин такого равнодушия ко мне я понять не могла совершенно, тем более после его слов о моих надеждах, которые он собирается оправдать, и горячих взглядов, что он бросал на меня после перемен в моей внешности. Он вообще оказался человеком настроения: то шутил, будто состязаясь с лордом Ирвином в остроумии, то был мрачен и нелюдим, вымещая свой гнев на Лиззи, которая стоически это терпела - видимо, привыкла. Наблюдать со стороны эти вспышки гнева было неприятно, и я впервые задумалась: а не променяла ли я одного благородного урода на другого?

О прежнем поклоннике, к слову, мне написала Бэль. Вместе с пересылкой моего прежнего тряпья от тетушки пришло и ее письмо, как всегда, легкомысленное и себялюбивое. Правда, на этот раз в нем проскальзывали нотки недовольства мною, и причины как раз крылись в навязчивом лорде Итане.

"Дорогая Изи, - писала она, - мама шлет тебе привет. Вовсю идет подготовка к моей свадьбе. Тони - просто душка, ни шагу от меня не отходит, насколько позволяют приличия и бдительность матушки, но я уже знаю, что целуется он просто превосходно. Правда, его маменька (та еще мегера!) не выглядит слишком довольной, но кто ее спрашивает.

Кстати, почти сразу после твоего отъезда к нам приехал лорд Итан Донго и, представь себе, затребовал тебя в жены! Когда он узнал о твоем браке, он готов был рвать на себе волосы, так ты его зацепила, хотя я понятия не имею чем. Он остался погостить у нас неделю, а после уехал, оставив тебе записку. По его личной просьбе (сама понимаешь!), я отправляю ее тебе со своим письмом, которое, собственно, для этого и пишу".

Как это в духе Бэль: несмотря ни на что, все равно - о себе. В короткой записке размашистым почерком было выведено всего пару предложений, которые наконец-то помогли мне справиться со страхом:

"Дорогая Белла, после стольких месяцев исканий я нашел тебя, чтобы потерять навсегда. Каюсь, я еще тешил себя мыслью сделать тебя вдовой, послав вдогонку отряд наемников. Он ожидаемо не вернулся назад - я был в таком отчаянии, что даже не сразу понял, что ты вышла за оборотня. Остается только пожелать тебе счастья и попробовать не сойти с ума в мире, где ты принадлежишь другому".

Записку я сожгла. Красивые слова меня не прельщали, тем более за ними не было больше ничего, кроме такого же эгоизма, как у моей сестры. Если бы лорд Итан по-настоящему меня любил, а не жаждал обладать, точно вещью, то он попросту сделал бы мне предложение. Он же предпочел наброситься, точно зверь, оправдывая это тем, что я будто бы своей красотой отравила его разум. Что ж, еще с одним призраком прошлого покончено, и слава богам.