— Сядемте, Мария Александровна… — Но в тоне был и вопрос: «Будем садиться или нет?»

Сестра Мария кивнула и первой опустилась на скамью.

— Послушай, Михаил, что мы тебе скажем… — начала она. — Извини, конечно, что от дел отрываем…

— Пожалуйста, пожалуйста… — ответил Степанов.

— Вот о чем мы с тобой хотели поговорить… О церкви.

— О церкви?.. — переспросил Степанов.

— Да. Сам ты, может, и неверующий, но должен верующих хорошо понимать.

«Почему ж это? — подумал он. — Почему они обращаются именно ко мне?»

— Посоветуй ты нам, с кем лучше поговорить насчет церкви — с Маминым или Захаровым? Ведь ты, Михаил, хорошо их знаешь, не раз встречался… Конечно, открыть скоро не откроют, не до того теперь. Но пока собор пусть хоть затвердят за нами…

— Простите, за кем? — спросил Степанов.

— За верующими…

— А много вас?

— Наберется. Думаем переписать…

— А почему нужно «затверждать», как вы говорите, сейчас? — спросил Степанов. — Собору что-нибудь угрожает?

Мария Александровна сурово посмотрела на Степанова и сказала с ноткой наставления:

— Молодой человек… Или уж лучше по имени-отчеству… Михаил Николаевич… — Она, очевидно, привыкла и любила наставлять и даже сейчас, понимая, что говорит с учителем, не считала нужным поступиться чем-либо. — Не ради куска хлеба хлопочем, не ради сребра и злата для себя… Для того сообщества людей, которое именуется «миром»: «Миром господу помолимся!» Нам обязаны отдать собор. Уж коли учредили комитет по делам православной церкви, то и церкви должны быть. Собор нам отдать обязаны!

Очевидно, сестра Мария говорила только «основополагающие» и высокие слова, а на долю Лукинишны приходились разъяснения и житейская проза:

— Сам знаешь, Михаил, могут под склад занять, на кирпич разобрать…

— Ваши заботы понятны, — сказал Степанов. — Поговорите с Маминым. По крайней мере, начать надо с него.

— А если, не дай бог, станут чинить препятствия, тогда к Захарову? — уточнила Лукинишна.

— Выходит, так…

Лукинишна подробно расспросила Степанова о Мамине и Захарове: кто такие, откуда, каковы характером?.. Прощаясь, с уважением сказала:

— Спасибо, Михаил. Не ошиблись в тебе… Спасибо.

Мария Александровна поклонилась:

— Рука дающего да не оскудеет… Спасибо.

Они ушли, дверь захлопнулась, шаги затихли. Степанов в раздумье постоял у окна, потом снова сел за тетради. Их осталось всего две. Закончив, решил наконец взяться за статью. Из редакции уже звонили Захарову: торопили, спрашивали, чего там Степанов тянет… Кое-что он уже обдумал на ходу, надо хотя бы записать…

Только начал — опять шаги на крыльце, опять хлопнула входная дверь.

«Ну вот, еще кого-то несет…» — с раздражением подумал Степанов.

В класс вошла Паня.

— Михаил Николаевич, я тут задержалась на Бережке, так решила к вам забежать, может, чем помочь надо…

Степанов понимал: и помочь она готова, и в сырую землянку неохота идти, лучше скоротать вечер в теплом доме. В другое время он предложил бы ей посидеть с ним, поговорили бы… Но сейчас сухо ответил:

— Спасибо, Паня… Мне ничего не нужно…

Паня ушла, а он стал ходить по классу, чувствуя, как в нем еще больше нарастает раздражение. Дел по горло! Послезавтра — бюро райкома, где он должен выступать с сообщением о работе школы и ближайших задачах учителей. Малышев из Верхней Троицы прислал письмо, вроде бы ни словом не обмолвился о трудностях, а между строк читалось, как ему непросто в новой роли. Надо было бы поехать, поговорить с ним, помочь… Десятки практических, неотложных дел по восстановлению жизни! А он сидит и беседует о церкви. Нина, Нефеденкова, богомолки — все тянутся почему-то к нему. Степанову казалось, что теперь может прийти и жена какого-нибудь полицая или старосты и поплакать ему в жилетку: он годится и для этого… Выходит, прав Ваня Турин — так нельзя!..

Он постарался взять себя в руки, сел за стол. Минут пятнадцать спокойно работал, набросал страницу… И вдруг снова чьи-то шаги! К нему?

В ожидании неотвратимой помехи Степанов в досаде оторвался от статьи… Уж не насчет ли церкви опять?.. А то и самого батюшки?.. Не поможет ли он, Михаил, найти им попа? Его охватила злость. Как же! Он, Степанов, самая подходящая кандидатура для этого!.. И почему все идут именно к нему, все?! Не к Турину, не к Вере, даже не к Владимиру Николаевичу… Но что общего может быть у него, допустим, с этими несчастными богомолками?.. Неужели в нем есть нечто близкое им?

За дверью стало тихо, но никто и не вошел. Однако Степанов чувствовал, что на крыльце кто-то есть.

«Ну и пусть! Невозможно же так!» — мысленно отмахнулся он и постарался углубиться в статью.

«Древний город Дебрянск будет восстановлен и станет еще краше…» Он перечитал всю страницу и подумал, что надо подчеркнуть: таких городов, как Дебрянск, сотни… И еще — отметить роль армии в восстановлении Дебрянска. Рассказать, как помогли им стройматериалами, как солдаты добровольно приходили на строительство больницы, как командование присылало машины… Но сознание того, что на крыльце кто-то стоит, мешало сосредоточиться. Накинув на плечи шинель, он вышел из класса и распахнул входную дверь.