Алекс рухнул в кресло, массируя виски руками.

– Ты вернулся, – констатировал тихо подошедший Ксандр. – Мы волновались. Нашел что-нибудь?

– Нет. Снова нет...

Пару минут после мрачного ответа они провели в тишине, а потом Ксандр встрепенулся, вспомнив последний разговор с Михаэлем.

– Алекс, у Михаэля появилась идея. Что, если мы просто ищем не там?

Вампир перевел взгляд на продолжившего мысль брата.

– Что, если нам пока стоит искать не способ соединить тебя с Парой, а воспользоваться твоей кровью?

– Что ты имеешь в виду?

– Ребенок. В его венах будет течь и твоя кровь.

– И что?

– И то. Соберись, Алекс. Твоя кровь – это ключ. Ты сможешь ее почувствовать.

– Ритуал призыва вассалов?

– Именно. Он может сработать.

– Да... Да! – Алекс подскочил, срываясь с места и выбегая из комнаты с криком. – Нужно все приготовить!

Ксандр проводил его взглядом, откидываясь на спинку кресла и чуть присползая. Теперь можно и нужно было отдохнуть, чтобы набраться сил. Ритуал высушит их в момент, да и не известно, сработает ли.

Последующие пару дней Алекс провел на четвереньках, старательно вырисовывая на полу ритуального зала пентаграмму, состоящую из кучи малопонятных и трудновыводимых символов. По кругу рисунка были выставлены толстые свечи, по углам зала развешаны пучки трав, а на пересекающихся линиях рисунка стояли глубокие чаши.

Когда приготовления были завершены, Миха был выставлен за дверь с наказом ни в коем случае не соваться внутрь, иначе будет прилюдно отшлепан. Парень угрозой впечатлился и отчалил в библиотеку, дабы познавать тайны бытия. Ксандр закрыл зал изнутри, отходя к стенам комнаты, пока Алекс пробирался к самому центру пентаграммы, стараясь не смазать тонкие линии. Став на нужное место, он кивнул брату, тихо прошептав:

– Начнём...

Ксандр тягуче-медленно запел первый катрен. Тихий голос разрастался. Наполнял древние слова растущей мощью и спустя минуту уже разносился по немаленькому помещению, эхом отдаваясь в его дальних закоулках.

Пламя зажженных свечей словно потускнело, а маленькие огоньки затрепетали на призрачном ветру, эпицентром которого стали засветившиеся линии пентаграммы. Алекс занес ритуальный нож над запястьем и резким взмахом резанул по нему, позволяя бордовым каплям заструиться в центральную чашу. Не долетая да холодного металла посудины, они исчезали в воздухе, словно ударяясь о невидимую преграду и рассыпаясь миллиардами рубиновых брызг.

Задрожала в воздухе самая высокая нота и внезапно оборвалась, оставляя звенящую тишину. Сильнее дохнул сырой воздух, задувая свечи, и по помещению заклубился темный туман.

Проморгавшись, Алекс прищурил глаза, вглядываясь алые линии, выходившие из его запястий и растворявшиеся в вырисовываемых туманом силуэтах нескольких обращенных им вампиров. Пытаясь найти среди них новую фигуру, он раз за разом рассматривая призраки спешащих куда-то вампиров, упорно не разрывая ритуал, хотя силы все скорее вытекали из него вместе с темной кровью. Почти отчаявшись, он в последний раз осмотрел силуэты и вздрогнул, наконец увидев его. Фантом Луки стоял за его спиной в паре метров от вампира. Линия связи была не кроваво-красной, как в случае с привязкой вампиров, а золотистой и переливающейся. Это была линия жизни, отходившая от сердца Алекса и исчезавшая в круглом животике парня, который тот аккуратно поддерживал. Было совершенно ясно, что еще немного, и ребенку пора будет появиться на свет.

Сосредоточившись, Алекс скрыл остальные нити, чтобы они не мешали, и переключил всё внимание на тонкую пульсирующую линию. Протянув руку, он ладонью коснулся ее, сжимая в кулаке и легко потянув на себя. Призрак растворился в тумане, чтобы спустя бесконечно долгое мгновение оказаться совсем рядом. Настолько, что не нужно вытягивать руку, чтобы коснуться. С жадностью вампир вгляделся в знакомые черты, поднял руку, чтобы дотронуться до лица, но так и не сумел заставить себя прикоснуться. Ладонь зависла в миллиметрах от кожи, повторяя ее изгибы, чувствуя призрачный холод.

Внезапно призрак перевел глаза прямо на Алекса, словно чувствовал его, словно осознанно смотрел в его глаза. И вампиру почудился немой укор в них, боль и страх человека, в которых был виноват лишь он.

Ноги вампира стали словно ватные, и он рухнул на колени перед человеком, носящим его дитя. Склонив голову, он неожиданно для себя коснулся лбом мягкого живота, и затрепетал, чувствуя возлюбленного. Осмелев, он прижался к телу щекой, обнимая Луку за талию руками, с отчаянием прижимаясь к нему. Легкий толчок маленького существа внутри отдался волной безудержной радости и нежности внутри, затопив и оглушив его. Впервые с момента их расставания он легко и непринужденно рассмеялся, крепче прижимая к себе Луку окровавленными ладонями. Призрак же, словно впитывая в себя капли, наполнялся красками и перестал расплываться клубами тумана.

Алекс потерялся во времени, стоя на коленях перед самой большой драгоценностью в своей жизни. Он чувствовал, как крепнет нить связи с ребенком, как сильнее становятся удары маленьких ножек за кожей Луки, и... он потерял контроль над ритуалом. Забыл, зачем начал его проводить и к кому взывал за помощью.

Туман сгустился, стал липким и почти материальным. За спиной вампира он заклубился непроницаемой стеной, из которой медленно выползали щупальца. И Алекс даже не заметил, как они подобрались слишком быстро, одним движением ударяя прямо в его спину и пронзая тело вампира насквозь. Мгновенно фантом Луки посерел, растворяясь в тумане и становясь его частью, и падающий Рожденный с отчаянным криком успел лишь протянуть к нему руку, пытаясь схватить, но она прошла через влажный туман, напитавшийся его кровью.