Шрифт:
– А если и того, и другого, и можно без хлеба?...
– Реши, что для тебя главное, и двигайся к этому, я так считаю.
– Тебе легко говорить... ты реально круто рисуешь.
– Я рисую круто потому, что я трачу на это по несколько часов каждый день...
– Ну где мне музыкой заниматься? Я даже нот не знаю...
– Ноты - это инструмент, а музыка рождается в голове, не на бумаге. Пойди в библиотеку, найди книжки... Или запишись в музыкальный кружок к Нонне Михайловне.
– Ох... Нет! Только не это. Они там разучивают "Эх, дороги, пыль да туман"... Лучше пусть сразу пристрелят!
Надя рассмеялась.
– Да, тут я согласна! Ну, не знаю... зато ноты разучишь.
– Не, мой желудок этого не перенесет.
– Ну вот, готово, - порхающая ручка опустилась на край стола.
– Слушай, я тебя не отвлекаю? Ты вроде сказал, что наказан.
– Да это все математичка, - я слез со стула и подошел к зеркалу.
– Наорать на меня пыталась, и теперь я должен решить все задачи из двух параграфов к завтрашнему дню, - я тяжело вздохнул.
– Ой, так я пойду тогда!
– Да нет, все нормально, - забывшись, я сделал шаг вперед и клюнул носом зеркало.
– Не уходи пока.
Она заулыбалась.
– Но тебе попадет из-за меня. Я завтра приду, договорились? Опять после уроков.
Я нехотя согласился.
– До завтра, - сказала она и, не дождавшись моего ответа, растворилась в отражении.
– Буду ждать, - сказал я одними губами и тоскливо поплелся обратно к квадратным трехчленам. Бррр...
Надин рисунок лежал в самом центре стола, в углу стояли дата и время. Я взял листок и в очередной раз удивился ее мастерству. Я все время болтал, а на портрете получился задумчивым и глядящим куда-то в сторону. Волосы темные, левый глаз скрыт челкой, падающей на широкие скулы.
Не может быть, чтобы я в таком виде ходил сегодня в школу. Должно быть, поменялся уже после того, как она пришла. Я обернулся, посмотрел в зеркало и вздрогнул. И зачем только я придумал эти глаза? Теперь каждый раз, как в отражении появлялась Надя, они становились ярко-ультрамариновыми. Как мне появиться на люди с такими глазами?
Я сосредоточился и, превозмогая боль, смешал все краски, какие только были в моем арсенале, и окрасил радужки в болотный цвет. Машинально укоротил челку и осветлил пряди волос. Пригляделся. А губы-то какие пухлые. Вот пижон! Я ухмыльнулся, хотя в этом не было ничего забавного.
Именно так работает мой организм - делает все возможное, чтобы понравиться с первого взгляда и уже никогда не отпускать. Стоило лишь пожелать, и я мог примерить любую пару глаз и бровей, изменить форму носа, ширину скул и цвет волос. Цвет кожи, ширина плеч, запах фиалок - все что угодно, дамы и господа. Я мог быть идеальным, а если нужно, полным ничтожеством.
Кем угодно...
Хищником...
И даже сейчас мой голодный организм в поисках пищи, хоть и не может достать Надю с той стороны... Стоп!
Меня словно током прошибло. Точно! Ведь это правда! Пока она там, в зазеркалье, я не смогу ей навредить, не смогу тянуть из нее энергию, как бы она ко мне ни относилась... Что бы ни чувствовала ко мне...
Я даже подпрыгнул от радости.
– Да!!!
– заорал я, как ненормальный, размахивая своим портретом.
Легкое прикосновение вдруг обожгло щеку. И шепот прямо над ухом:
– Ищи меня в отражении.
Я замер, в одной руке сжимая листок, а другой придерживая пылающую щеку. Но очарование испарилось, как только в комнату вошел Кирилл.
– Здор'oво, - сказал он, бросая сумку с учебниками возле порога и снимая куртку.
– Привет, - буркнул я и вернулся к столу. Притянул назад учебник, и начал вспоминать решение задачи номер десять.
Глава 23
Стоило ли удивляться, что с заданием по математике я не справился. К первому часу ночи в моей тетради красовались семнадцать упражнений к параграфу двадцать, включая те самые, повышенной сложности. Однако, покончив с ними и принявшись за разбор новой темы, я уснул прямо за столом. Проснулся посреди ночи с затекшими руками и ногами. С трудом перебрался на кровать и, не раздеваясь, опять провалился в сон. Разбудил меня Игорь, ткнув в плечо кулаком.
– Че, будильника не слышал?
– он навис надо мной черным пятном, загораживая голую лампочку на потолке.
– Вставай давай. Сейчас воспиталка придет кровати проверять.
– Встаю, - простонал я.
– Ты че, волосы покрасил, пупсик?
– Чего? Оборзел, малой?
– я оттолкнул его, встал и начал торопливо заправлять кровать.
– Летом выгорают, а сейчас темные. Понятно?
– Да мне-то че, - буркнул он безразлично и вышел из комнаты.
Че-че. Тебе-то ниче, а я так еще пару раз спалюсь, и начнутся проблемы.