– Ну, я же говорю, ей надо, чтобы ее боялись, а я не боюсь. И она злится...

– Вот оно что? Дерзим, значит! Думаешь, ты особенный, и у тебя здесь привилегированное положение?
– Юрий Михайлович осекся. Его пушистые брови соединились на переносице.
– Так вот, - продолжал он, еще больше раздражаясь, - ты наказан. Иди в свою комнату и занимайся математикой. Решишь все задачи к параграфу двадцать и двадцать один. Вечером я лично приду проверить. А завтра в школе отдашь тетрадь с решениями Наталье Георгиевне. Отправляйся.

Вот гадство! Какого рожна им всем от меня надо? И когда мне решать эти поганые уравнения, если Надя обещала прийти?

Я уныло кивнул и поплелся к себе.

К счастью, в комнате было пусто. Не переодеваясь, я плюхнулся за рабочий стол, достал учебник алгебры и со всей дури хлестанул им о столешницу. Потом все-таки решил открыть параграф и взвесить кучу навоза, которой меня придавило. Оказалось, все даже хуже, чем я думал. За параграфом номер двадцать шли пятнадцать задач, три из которых были отмечены значком повышенной сложности. Параграф двадцать один поверг меня в ступор. Это был новый, еще не пройденный материал на три страницы с заданием из семнадцати упражнений в конце. Я запустил пальцы в волосы и отчаянно поскреб затылок. Вундеркиндом я никогда не был, а потому решить все, что потребовала математичка, просто нереально, даже если я начну прямо сейчас и просижу за уроками до утра. Стоит ли вообще браться в таком случае? Ну, что они мне сделают? Переведут в другую школу? Зараза...

Я достал ручку и уставился в учебник.

Время тянулось мучительно долго. Мои потуги сосредоточиться на решении алгебраических уравнений неизменно заканчивались созерцанием дохлой мухи между оконными рамами. Она лежала в пыли кверху лапками, подрагивая, когда порывы ветра задували в щели. Этой твари было совершенно наплевать на мои переживания, для нее все давно закончилось. Мне же было так тошно, что хотелось лезть на стену. Сколько бы я не старался, результат вряд ли изменится. Я все равно не успею сделать эти чертовы задания, и проблем не избежать.

Я записывал решение задачи номер десять, как вдруг почувствовал, что за мной кто-то наблюдает. Повернувшись, я встретился со своим отражением в зеркале, и тут только заметил Надю, уютно устроившуюся на соседнем стуле. Она с интересом заглядывала в мою тетрадь.

– Давно ты тут?
– я заулыбался, чувствуя себя счастливым болваном.

– Да так, пару минут. Ты уроки делаешь?

– Наказание отрабатываю, - в подробности вдаваться не хотелось. Я быстро поднялся и подошел к зеркалу почти вплотную.
– Привет.
– Рука машинально взметнулась в знаке приветствия. Идиотская улыбка никак не сходила с губ, хоть я и старался придать физиономии непринужденный вид. И кто мне внушил эту чушь про то, что вампиры всегда неотразимы? Более нелепо я никогда еще не выглядел. Но Надя, похоже, ничего не заметила.

– Привет, - хрустальными колокольчиком прозвучал голос, и она прикоснулась прохладными пальцами к моей ладони.

А потом ее ресницы дрогнули, и взгляд поплыл в сторону. Наши руки разлучились.

– Что за наказание?

– А, неважно!
– отмахнулся я.
– Лучше расскажи, где ты сегодня была.

– Я гуляла.

– Просто гуляла?

– Ну, не просто гуляла, я гуляла по Риму. Я видела Колизей!

– Здорово! Неужели и там было зеркало?

– Представь себе, - засмеялась она.
– Там тучи туристов! А у любой девушки в сумочке обязательно найдется зеркальце. Правда, пришлось побегать.

– Если бы я попал в Колизей, я вышел бы на середину арены и заорал во все горло.

– И ничего бы у тебя не вышло.

– Это еще почему? Думаешь, я бы струсил?

– Ну, для этого много смелости не надо, - ухмыльнулась она.
– Все покрытие арены давно прогнило, и теперь его просто нет. Там внизу обломки каменных стен и перекрытий. Это все, что осталось от подсобных помещений, где содержали хищников и хранили декорации для гладиаторских боев.

– Ммм... какое разочарование.

– Нисколько!

– У тебя очень интересная жизнь там, по ту сторону зеркала.

– Ну, есть вещи, которых здесь не найти, - она игриво прищурилась.
– Вещи, по которым я действительно скучаю.

– Что, например?

– У тебя найдется лист бумаги и ручка?

– А зачем тебе?

На полке стояли школьные тетради. Я подошел и взял одну наугад, вырвал двойной лист, взял со стола ручку.

– Синяя сгодится?

– Да все равно, пусть будет синяя.

– И что?
– растерялся я.

– Положи их на стол.

– Хорошо. Зачем тебе?
– я сдвинул свои учебники в сторону и положил ручку с листком посередине стола. В следующее мгновение ручка поднялась и зависла в воздухе. Листок бумаги на столе слегка повернулся.

– Сядь на стул. Там у окна.

– Зачем?

– Да что ты заладил, зачем да зачем!
– в ее голосе звучало нетерпение.
– Я хочу попробовать порисовать - вот зачем.

Я послушно придвинул стул к окну и сел.

– И что мне делать теперь?
– я неуютно заерзал на стуле.