С другой стороны, Марат был чем-то симпатичен. Точнее, импонировало его умение мыслить глобально, прекрасно ориентироваться в нашей экономике, давать тщательно отточенные характеристики людям, великолепно разбираться в финансовых вопросах. Ощущалось отличное образование. Он много разъезжал по миру и был знаком с известными банкирами. Другими словами, Марат был для меня бесценной находкой. Те решения, которые ранее я принимал почти интуитивно, ему удавалось тщательно просчитать и проанализировать. Думаю, что и я был небесполезен для него. Моя хватка, практический опыт, умение применять негласные законы и правила, другими словами знание настоящей жизни - всего этого, думаю, не доставало ему.

Получается, что кукушка хвалит петуха. Поэтому, отмечу и то, что не понравилось. Его желание доминировать, подавлять интеллектом раздражало. Он пытался подчеркнуть свое право старшего: по возрасту (всего то два года!) и по положению в обществе (сомнительное преимущество). Он не требовал благодарности за оказанную услугу, но не уставал демонстративно давать советы:

– - Чтобы не наступить второй раз на те же грабли.

Интересно, он, хотя бы раз в жизни, держал в руках грабли или лопату?

Другими словами, дядя Жаке в очередной раз оказался прав. Но дружба не получалась.

Рима демонстрировала откровенное безразличие к нашим встречам, ограничиваясь поданным кофе и сухим: "Как дела, Батыр?". Получив дежурный ответ "Нормально", удалялась в свою комнату. Как будто бы не было признаний, поцелуя в день свадьбы, общей тайны. Узнав Марата поближе, я стал лучше понимать Риму. Престижный муж, высокое положение в обществе, материальное благополучие для нее важнее, чем искренние, романтические и честные чувства провинциала. А то, что было между нами - обычный порыв, желание острых ощущений, игра и не более. Ваза, все-таки, дороже, чем стоящие в ней цветы. И надежнее, не завянет.

– В нефть мы не полезем, ростом не вышли. Слишком много политики и слишком много денег. Пока мы к этому не готовы, - в очередной раз рассуждал Марат.
– Ты видел, как президента встречают в Техасе, там штаб-квартиры многих мировых нефтяных компаний. Нам такое не по зубам.

– - Если не по зубам, тогда зачем об этом говорить?

– А затем, что пока они делят нефтяной пирог, мы займемся тем, что тем же техасцам совсем неинтересно. Сахаром.

– - А почему, скажем, не солью?

– До соли мы еще доберемся, но не сейчас. Соль - минеральный ресурс. Значит, здесь присутствует мощный контроль со стороны государства, лицензии, разрешения и прочее. А с сахаром намного проще, это продукт производства.

– Знаю, в нашем городке есть сахарный завод, работал там в школьные каникулы.

– - Вот именно. Поедешь на родину.

Марат предложил выгодную сделку. Конечно, она была возможной только благодаря занимаемому им посту. Его ведомство оценивает сахарный завод, пока еще принадлежащий государству, по минимально возможной цене, но и ту не понадобится платить сразу. Я выкуплю завод в рассрочку на пять лет.

– Сахар, что те же соль и спички. Без них невозможно прожить. Читал, как в войну за них отдавали семейные драгоценности? Сахар из той же категории, - убеждал Марат и, как бы между прочим, сообщил: - А я, кстати, в школьные каникулы в Артеке отдыхал.

Последнюю фразу он произнес, вероятно, чтобы подчеркнуть, что его избранность имеет дальние фамильные корни.

Поездка домой была желанной и пугающей. Из писем и телефонных звонков я знал, что дома все в порядке. Старшая сестренка с отличием закончила университет, и работала на местном хлебозаводе экономистом, куда когда-то хотела пристроить меня мама. От предложения переехать в столицу категорически отказалась, в родном городе у нее, видите ли, есть любимый. Как быстро летит время, уже невеста! Младшая заканчивала школу и еще не определилась со своим будущим. Я знал, что меня она ждет с наибольшим нетерпением, потому что хочет получить одобрение и материальную поддержку на поступление в школу моделей. Придется заняться прочисткой мозгов. Нелегкая работенка предстоит. Любая женщина мечтает каждый день менять наряды, это у них как болезнь. Но когда тебе за это еще и деньги платят, показывают по телевизору, печатают в журналах, у них от этого кайфа, как любил выражаться Сироп, "крыша чисто конкретно отъезжает".

Родной город встретил грязными улицами, запущенными садами и огородами. При въезде все еще стоял монумент с надписью "СЛАВА КПСС", у буквы "В" отвалился кусок бетона, и получилось - "СЛАБА КПСС".

Моя спортивная машина смотрелась неуместно, горожане провожали ее завистливыми и одновременно неприязненными взглядами. Из окон многоэтажных домов торчали трубы буржуек, мама писала, что городская котельная давно отключена.

Проезжая мимо дома бабушки Фаи, я остановился. Этот частный домик знаменит тем, что в его дворе вот уже более сорока лет стоит памятник Сталину. И он по-прежнему величественно возвышался над помидорами и огурцами. Давно не крашенная шинель раскололась у нижнего края, а указательный палец на правой руке был безвозвратно утерян еще во времена моего детства. Я вспомнил об этом, прочитав недавно статью в газете о бабушке Фае и ее личном памятнике. Когда-то, в пятидесятых, после развенчания культа личности памятник выбросили из актового зала районного дома культуры, она притащила его к себе во двор в тележке запряженной упрямым ослом, категорически не желающим тащить такую тяжесть. По пути домой Сталин умудрился сломать ей руку, но она простила бетонного вождя. Перепуганный хирург, накладывавший гипс, пытался направить ее к психиатру, когда в ответ на вопрос: "Как это произошло?" она бесхитростно ответила: "Сталин сломал". Много натерпелась бабушка Фая за эти годы: увольняли с работы, дочерей не принимали в комсомол, лишали льготной очереди на телевизор, но стойкая последовательница Сталина не сдавалась. Наконец, местные власти смирились со своим бессилием. И вот теперь баба Фая стала городской достопримечательностью.

Она обрадовалась, узнав меня.

– Рада видеть тебя, сынок. А я поначалу подумала: опять эти коммунисты или грузины, - и, видя мое удивление, пояснила, - хотят у меня Сталина купить, а я им говорю - не продается!

– - Как вы живы-здоровы, баба Фая, как ваши дочери?

– Живу потихоньку, а доченьки, - тут она поникла, - старшая как уехала в Магадан на заработки еще в застойные времена, так и пропала, ни слуху, ни духу. А младшая, - она обреченно махнула в сторону дома, - пьет беспробудно. Поэтому и не приглашаю в дом, не обижайся.