Будь это чья-то чужая тетрадь, чей-то еще дневник, Кэрол ни за что бы не стала читать его. Не будь в этом дневнике упоминания Лиззи, да еще и слов о том, что она, с ее-то мыслями о ходячих, может быть права, Кэрол ни за что бы не стала читать дневник дочери. Но сейчас… Сейчас она просто не могла не прочесть.

Стараясь не отвлекаться на угрызения совести, Кэрол торопливо распахнула дневник на той же странице, помеченной сегодняшней датой, и вчиталась в знакомый почерк:

«Иногда я думаю, что Лиззи может быть в чем-то права. Иногда мне кажется, что эти ходячие и правда высшая ступень нашего существования, как она говорит. У них нет таких чувств, как у нас. Они не переживают, не влюбляются, не боятся. Они выше всего этого. Я бы тоже хотела быть выше. Чтобы не переживать за маму, не бояться папу, не обижаться на Дуэйна, когда он снова говорит мне гадости, не думать о Карле… Ну почему эти ходячие такие некрасивые? Мне кажется, Лиззи предлагает стать кому-то ходячим, но не вызывается сама стать им, потому что не хочет быть некрасивой. Если бы не это, она бы давно все сделала! Она смелая. А я боюсь сейчас даже вниз спуститься и встретить там папу. Хотя, кажется, я слышу его храп. Из их комнаты вообще много всего слышно. И как он делал это с мамой, я тоже слышала утром. Противно, а она даже улыбалась потом за завтраком. Или ей это нравится? Я совсем их не понимаю…»

– Мам?!

Услышав возмущенный голос Софии, успевшая за пару минут чтения перейти от ужаса перед тем, что пытается воплотить Лиззи, до стыда, вызванного последними строчками, Кэрол едва не выронила тетрадь.

– У тебя из комода выпало, - протянула она дочке дневник обложкой вниз, пытаясь сделать вид, что все-таки не знала, что это дневник, ведь намеренное чтение подобного могло разрушить все доверие между ней и Софией.
– Это тетрадь для сочинений? Там что-то про ходячих…

– Не твое дело!
– со слезами на глазах выхватила та тетрадку, прижимая ее к груди и с вызовом глядя на мать.

– Но, София…

Из коридора раздался голос Эда, зовущий ее, и Кэрол взглянула на часы, понимая, что если она собирается и у Эда узнать, что ему нужно, и к Мэрлу зайти, и к ужину успеть, ей надо спешить.

– Иди, мам, - с каким-то странным выражением лица кивнула дочка на дверь, из-за которой был слышен уже почти раздраженный зов Эда.

– Если что-то захочешь обсудить… - все же сделала Кэрол попытку напоследок.

Нетерпеливый кивок Софии ее не очень устроил, но впереди была масса дел, а поговорить еще раз с Райаном о Лиззи она точно не забудет.

***

Внезапно вечер оказался совершенно свободным. Эд, которому не хватило сил изображать примерного семьянина настолько, чтобы не встретиться с приятелями, ушел праздновать свое возвращение. А довольную побегом из дома Софию еще до его ухода забрала к себе на ужин Лори, вознамерившаяся помочь семье Пелетье в примирении и налаживании отношений. Кэрол оставался только визит к Мэрлу. И этот визит совсем не радовал.

Мало того, что она не очень любила старшего Диксона, так теперь еще и как младшему в глаза смотреть не знала. Но открывший ей дверь Дэрил утруждать ее этим и не собирался. Он, глядя куда-то в пол, кивнул в ответ на ее приветствие и молча провел ее в комнату Мэрла, даже куртку снять не предложив.

Но и не ушел. Встал в дверях, собравшись наблюдать за осмотром брата.

– О, моя медсестричка!
– приподнялся на простынях Мэрл.
– А я тебя сегодня и не ждал! Думал, твой муженек тебе там второй медовый месяц забабахает и из постели пару суток выпускать не будет, так он по тебе убивался!

Присевшая на край кровати Кэрол, которая, не теряя времени, уже занималась его повязкой, вздрогнула. Услышала что-то со стороны двери и медленно оглянулась. Дэрила там больше не было. Смешок Мэрла заставил ее вернуться к действительности и заняться обработкой обрубка, на который смотреть было страшно, не то что прикасаться.

– Дэрилина сбежал при первом упоминании постели, узнаю своего братца. Вот же, блин, целка, а!

При виде округлившихся глаз Кэрол Мэрл рассмеялся уже в голос. Шутками он отвлекался от боли и только морщился изредка.

– Да не таращь так глаза, медсестричка. Вроде было там у него чего-то с кем-то, если не заливал, конечно. Но все равно ведет он себя, как целка! Даже, блин, потрындеть с ним за баб и особенно при бабах нельзя толком, вечно сливается!

– Ясно, - пробормотала Кэрол лишь для того, чтобы поддержать разговор, а Мэрл внезапно посерьезнел.

– Ты это… Общаешься с ним вроде…

Он дождался кивка и продолжил:

– Я тут слышал, его подозревают, что это он в городе воду мутит. Чего думаешь?

– Я тоже слышала об этом, но ничего не знаю, - пожала плечами Кэрол и, перевязывая обратно руку Мэрла, поинтересовалась в ответ: - А ты что думаешь?

– Думаю, что все это бред. Но, блин… Думать-то думаю, а братишка мой порой такое отмачивает, хоть стой, хоть падай! Вот какое-то дебильное робингудство и прочая ересь имеются у него в башке. Так что вторую руку не дал бы за то, что это не он дурью мается… Слышь, Кэрол… Я могу на тебя положиться?

Кэрол снова только молча кивнула и достала из кармана таблетки, которые она по дороге из школы прихватила в больнице. Доктор Калеб выдавал обезболивающие Мэрлу порционно, боясь, что тот за раз выпьет все лекарства и еще добавки попросит.

– Короче, вдруг там чего услышишь или приметишь, дай знать. Я по-тихому разрулю и сам ему вставлю по самое не могу. А то вляпается ведь так, что потом хрен разгребешь… Договорились?

– Ладно, - подумав, согласилась Кэрол.

Мэрл и правда любит брата. Он ему вреда не причинит. А вот спасти действительно сможет лучше всех.