— Флибустьер тоже мне говорил, что они танцуют под музыку в пустыне и славят Бога, — повернулся я к Эстер.

— Уезжайте, — перебила меня девушка, — и не оборачивайтесь, пока не пересечете границу с Нью-Мексико. А я буду идти, пока не оставят силы. Они меня поймают. Сын уже, наверное, послал за мной. От них не уйти.

— Стойте! — крикнула Эстер, но девушка пошла прочь.

— Бросьте ее душу в пасть чудовища, а тело на растерзание гиен! — донеслось до нас ее бормотание. — Несчастная будет взывать со дна преисподней, но все равно не будет услышана!

Девушка миновала автобус и скрылась за поворотом.

Мы подумали догнать ее, но в это время появился битый джип. Подкатил к нам. За рулем сидел потрепанного вида неопрятный парень. Он не мог задержать взгляд на лице Эстер, когда смотрел на нее. Не то боялся различить в нем что-то человеческое, не то — последний отсвет солнца.

— Не видели тут девицу? — окликнул он нас.

— Нет, — ответила Эстер. — Сидим здесь больше часа, никто на глаза не попадался.

Парень вроде поверил и нажал на педаль газа.

— Эй, — крикнула ему Эстер, — я бы на вашем месте была поосторожнее!

— В смысле? — он тормознул тачку.

— Мы уже сообщили полиции. — При этом она показала на автобус. — Они на пути сюда. Прикроют вашу лавочку.

Ни слова не говоря, парень захлопнул за собой дверь и пошел на нее. Она стояла неподвижно. Я схватил камень. Когда парень подошел к ней совсем близко, она стала крутить цепь. Они и правда походили на Давида и Голиафа, Эстер была намного меньше его. Парень подошел уже почти вплотную, она смотрела ему прямо в глаза. В этот момент мимо нас промчались две полицейские машины с мигалками и остановились около нашего автобуса. Парень рванул обратно к джипу и завел мотор.

Машина снялась с места, как вдруг Эстер запустила брелоком в заднее стекло. Стекло разбилось, осколки посыпались на затылки парней, сидевших внутри. Я думал, нам крышка, но они, понятно, не хотели нарываться на неприятности. Водитель только прибавил газа, и машина, набрав скорость, скрылась. Сами мы были поражены, откуда и почему приехала полиция.

— Пошли посмотрим, что за фигня! — Эстер потащила меня к автобусу.

Полицейские машины стояли у дверей автобуса. Всякий раз, как я вижу остановившуюся полицейскую машину, у меня смутное чувство, что приехали за мной. Водитель говорил с копами, а когда он поворачивался посмотреть на кого-то из пассажиров, я опускал глаза. Наконец водитель кивнул полицейским, завел мотор, мы уселись и двери закрылись. Автобус начал движение.

— Подождите! — крикнула Эстер. — Забыли пассажира!

Водитель выругался, притормозил и через микрофон спросил, какого именно.

— Господи, — сказала Эстер, — я ведь ни разу не поинтересовалась, как настоящее имя этого спецагента.

— Он бы тебе не сказал, — вставил я. — Специфика профессии.

— Я скажу, как он выглядит, — крикнула Эстер водителю. Она пошла по проходу вперед. Тот вел, не поворачивая головы, Эстер стояла рядом, они о чем-то говорили. Когда она шла обратно, ее лицо прямо светилось.

— Он оказался психом! — крикнула она мне с прохода, еще не сев на место. — В тяжелой форме! Мне только что сказал водитель! Его выпустили из психушки повидать родителей. Раздвоение и расстроение личности. То представляет себя одним из апостолов, то спецагентом, то супергероем. Через неделю должен был возвращаться в больницу и сбежал, представляешь? Сел на первый попавшийся автобус и уехал! Сказал матери, что идет в магазин купить содовой. Она не хотела его отпускать, но, как видишь, отпустила.

— Это она ему звонила, я так и подумал!

— Кто-то из знакомых увидел, как он садится в автобус, позвонил матери, а та уже в полицию. Его родители какие-то шишки, так что за дело взялись немедля. Копам и нашему мистеру спецагенту предстоит долгая и веселая дорога в Массачусетс.

Я сидел и держался за Эстер. Как слепой за руку поводыря, как утопающий за спасательный круг. Я изо всех старался не утонуть.

* * *

Вываливаемся на одну из Богом забытых станций. У всех ошалевшие помятые лица. В середине помещения стоит парень могучей комплекции в кожаном жилете, татуированный где только можно. Ясно, что за дверями станции его дожидается «харлей». Толстая тетка, соблазнявшая четырнадцатилетнего техасского паренька, подходит, обнимает его необозримый живот и кладет ему голову на грудь, на которой вытатуирован портрет женщины — той, что у него в объятиях.

Я вижу Эскобара. Он взваливает мешок на плечи и идет за другим черным. Мне приходит в голову, что этот мешок набит бельем из прачечной, в которой он будет работать. Иду к нему, чтобы попрощаться.

— Муж твоей двоюродной сестры? — указываю я на второго негра.

— Да.

— Поаккуратнее с ним, — говорю я тому. — Он замечательный человек. Серьезно, вы должны его беречь.

Парни растерянно смотрят друг на друга. Эскобар отворачивается. Его лицо делается злым и надменным.

— Прежде чем думать о том, что тебя мало касается, спроси себя: а так ли искусно сам управляешься с поводьями собственной судьбы, — произносит он неприязненно.