— Они переживают маленькую смерть, — сказал Салих. — И поэтому лихорадочно думают, куда бы еще податься. Замечательно название книги. Дорога.

Всякий раз, как он реагировал на мои замечания, я испытывал невольную благодарность: после этого мои собственные слова приобретали больший вес. Я был благодарен даже за односложные «да» или «нет».

— Сан-Диего-то оказался дырой, — сказал я. — Я сбежал из Нью-Йорка в надежде что-то изменить. Но Нью-Йорк хотя бы настоящий город. А тут что?

Один из бездомных встал и, пошатываясь, побрел к воде. Другой остался лежать. Он напоминал издыхающее в пустыне животное, ждущее стервятников.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Салих. По тону я понял, что его вопрос не относится к нашей беседе. — Что ты здесь делаешь? Твоя страна переживает уникальные времена. Может, впервые за вашу историю вы живете по-настоящему свободно. Ты должен быть там! Должен помогать этой свободе! Скоро может стать слишком поздно.

Я никогда не думал о себе и России в таком ключе. От его слов я ощутил собственную значимость, может быть даже гордость за себя. И новый прилив благодарности к Салиху.

— Тебя можно ставить в пример тем, кто готов роптать на судьбу, — сказал я. — У тебя такая жизнь, а ты не унываешь. Говоришь — и мне самому на душе становится легче. Спасибо.

Салих удивился.

— За что?

— Ну, за то, что мы встретились. За то, что я этому рад.

К нам шла Эстер.

— Лезли встретит нас в центре города, — сказала она.

— Хотите, покажу, с какими прекрасными людьми я имею дело? — спросил Салих. Он двинулся к развалившемуся на песке бездомному.

— С какими прекрасными людьми мы имеем дело на свете, бейби! — сказал я ему вслед. — Не зря все-таки мы сюда приехали, а?

Она ничего не ответила.

— Взгляните на этого фрукта! — крикнул Салих.

Мы подошли. У парня был помятый вид и повязка на глазу.

— Мой друг принимал участие в беспорядках в Лос-Анджелесе из-за Родни Кинга, — важно заявил он и, похоже, не в первый раз. — У наших ребят есть идея захватить радио и оттуда руководить террористическими операциями по всей стране. Или устроить теракт через радио. — Он излагал это не как сообщение, а как развлекательный номер, к сожалению, часто исполнявшийся на бис.

Салих расхохотался.

— У чувака кличка Мрачный Билли, — сказал он. — Дела его обстоят куда более мрачно, чем можно представить.

— А то заказать песню на радио, — продолжил парень, видимо, привыкший к тому, что его унижают. — Песня будет сигналом активизировать бомбу.

— Какую песню? — вырвалось у меня. Все засмеялись. — Нет, правда, что это будет за песня? — повторил я.

— Тебе не терпится примкнуть к рядам здешних голодранцев? — спросил Салих.

— Что с тобой? — шепнула мне Эстер.

Я увидел, как кто-то машет мне рукой. Стиви выплыл из калифорнийской дымки, тупо глядя выцветшими от солнца глазами на декорации калифорнийского веселья.

Эстер дернула меня за руку.

— Пошли, Салих покажет нам Сан-Диего.

Я смотрел в сторону Стиви.

— Пожалуй, я здесь пока перекантуюсь, — сказал я и тут же пожалел о том, что сказал.

Мне совершенно не хотелось проводить время со Стиви. Лучше было остаться с Салихом и Эстер, но на секунду я почувствовал себя лишним.

— Хочешь остаться с ним? — Эстер кивнула на Стиви. — Ну ладно, — сказала она, когда поняла, что я правда никуда не собираюсь идти.

Глядя на удаляющихся Эстер и Салиха, я еще острее пожалел, что остался один. Знакомство с Салихом мне льстило. Я даже был немного польщен, что у Эстер с Салихом появилась какая-то связь.

Я не знал, подходить к Стиви или нет. Его лицо почти изгладилось из моей памяти со вчерашней вечеринки. При этом он выглядел, как старый знакомый — слишком старый, как и все тут. Стиви махал мне агрессивно, немного по-хозяйски. Как будто я был обязан подойти. Я послушно побрел к нему.

Рядом со Стиви сидела хрупкая девушка.

— Что происходит, мэн? — спросил я с деланно развязной интонацией.

— Да вот думаем пойти с Бетси в кино, — ответил он.

— А что, скучно сидеть на пляже весь день? Здесь вообще как?

— Отвратно, примерно так. Брошу все, махну в Нью-Йорк. Адекватный город с вменяемыми людьми. Можно сказать, Европа. Здесь пахнет неотесанностью первобытных племен. Бывал в Нью-Йорке?

— Прожил там последний год.

— Оно и видно, — сказал Стиви. — Видно, что ты адекватный мэн. Полечу самолетом в Большое Яблоко на раз-два.