Я стал затравленно озираться, подумал и признался:

— Иногда по взглядам людей, мне кажется, я мог бы сказать, что они обо мне думают.

— То есть вы утверждаете, что можете читать мысли людей, руководствуясь их взглядами? — подняла она глаза с уровня моей промежности. — У вас нет страхов, фобий? Как вы себя чувствуете в толпе? Вы не чувствуете, что люди замышляют что-нибудь против вас или желают вам зла? — произнесла она раздумчиво, все еще покачивая мои отростки, как фрукты на рынке, прежде чем решить, покупать или нет.

— Жизнь вообще штука не для слабонервных. — Я вынужден был отвечать. — Сплошные причины для фобий. Джулиани могут переизбрать на второй срок, вам не страшно? Надо мной висит угроза армии! — Я посмотрел на нее сверху вниз.

Она взвесила на ладони обе половинки моей мошонки, как богиня Фемида на весах правосудия перед принятием окончательного решения.

— Если бы я была на вашем месте, мистер Найман, я бы никогда больше не принимала наркотиков, — заключила она, исходя, вероятно, из того, что лежало в ее руке.

— Вы так и не ответили, что со мной не то. — Я чувствовал себя бабочкой на булавке.

— Вы слишком спокойный, — проговорила она снизу. — Будто вам все равно. — Она равнодушно выпустила из рук мои яйца и пошла к столу, бросив мне лениво и не оборачиваясь: — Можете надеть брюки, мистер Найман.

Я натянул на себя штаны и уселся рядом с ней.

— Так какой вывод вы сделали из того, что я вам сказал?

Она перестала записывать и, пожалев меня, подняла голову.

— Ваше левое яичко меньше правого, мистер Найман, — бесстрастно констатировала она факт. — Пойдемте отдадим результаты мистеру Холдсмиту.

Мы шли по коридору, я то и дело проверял ширинку. Медсестра шла рядом, высокая, стройная, и тихо и уверенно давала инструкции, что мне нужно сделать после новой встречи с мистером Холдсмитом.

— Как анализы, Михаил? — празднично спросил меня мистер Холдсмит. — Все в порядке, я надеюсь?

Предыдущая сцена никак не стиралась из сознания — не было времени переключиться с нее на его кабинет.

— Вот бумаги Михаила, — деловито передала медсестра папку боссу. — Там вся нужная информация о Мише. — «Миша» она произнесла нежно и бережно, слово несло в себе ценность, о которой я сам не догадывался.

Люди, собравшиеся в кабинете, вели себя так, будто мы уже друзья, а не то что объединены единственно работой.

— Это Латиша, наша главная медсестра, — произносит моя негритянка торжественно.

Я вижу перед собой пышную смуглую женщину лет сорока. Все на меня пытливо смотрят, ожидая, лишусь ли я чувств или просто расплачусь. Посомневавшись, делаю шаг вперед, неуклюже протягиваю руку.

— Здравствуйте, — говорю, как будто это стоит труда. — Очень приятно, — добавляю я после раздумья.

Недоуменное переглядывание. Моя медсестра недовольна тем, что я не выказал должного пиетета к пышногрудой, еще больше, чем отсутствием интереса к ней самой. Он не хочет играть по общим правилам. Ничего подобного, просто нет охоты играть, вообще. По выражению сожаления, которым обмениваются все, я догадываюсь, что провалил экзамен, еще к нему не приступив. Что их так разочаровало, хотел бы я знать.

— Мистер Найман, мы вам покажем все части нашего центра, — произносит Натан безо всякого энтузиазма, потеряв интерес к своему новому работнику до того, как тот начал работать.

Мы делаем несколько шагов, и на моем пути встает женщина, огромная как мать-земля.

— Привет, меня зовут Даниэлла.

— Отойди, Даниэлла! — громко взывает Натан.

Даниэллу отводят в сторону. Оборачиваюсь на чудовищно толстый силуэт больной, с которой так и не успел познакомиться. Не знаю почему, но мне кажется, что я вижу ее в последний раз.

— Если вы посмотрите направо, мистер Найман…

— Извините, можно в туалет? — перебиваю я начавшего экскурсию Натана. — Давно не был.

Из кабинки слышу учащенное дыхание двух людей. Стою над унитазом, и под аккомпанемент этих звуков во мне растут подозрение и уверенность. Выйдя, спешу осведомить Натана:

— Там, внутри, можно услышать звуки…

— Давайте я вам скажу то, что считаю нужным, мистер Найман, — перебивает он меня. — А потом уже будете задавать вопросы. Наше заведение работает с девяти до четырех дня — наш рабочий день. Людей привозят на автобусах из общежитий. Наши усилия направлены на то, чтобы они социализировались. Главное — показать им, что они могут. Во время их пребывания здесь они должны себя чувствовать как нормальные люди. У нас есть уроки рукоделия, кулинарии и скульптуры. Иногда мы смотрим фильмы.