Семенов. Я предсказывал это с самого начала. я…

Фрунзе (сжав кулаки, не в силах сдержать себя, надвигается на Семенова). Вы… Вы…

Семенов с внезапным ужасом в глазах отступает от надвигающегося на него Фрунзе.

– - -

Ночь. Рассвет. Укрепления белых на перешейке. Бронепоезд. На крыше бронепоезда, на железнодорожном полотне стоят офицеры и солдаты. Издали отдаленный грохот канонады.

Шепот в толпе офицеров:

— Идут…

Движение среди встречающих. Все подались вперед.

Показались офицерские части корпуса Кутасова, Люди изнурены, в поту и грязи. Ведут раненых.

Впереди остатков своих войск едет Кутасов. Он с трудом сходит с коня, почти падая на руки встречающих его. Его встречают оглушительным «ура», несут на руках как триумфатора.

Навстречу его войскам бегут офицеры и солдаты. Обнимаются, целуются.

Кутасов (крестится). Слава богу Калитка захлопнута.

– - -

На рассвете Красная Армия, передовые ее части, вплотную подошли к укреплениям Крымского полуострова.

На том месте, где была когда-то деревня, теперь остались только четырехугольники из камня известняка. Брошенные двуколки, неразорвавшиеся снаряды, пустые окопы. Передовая часть, во главе с Кузнецовым, держа ружье на изготовку, стремительно приближается к оставленному белыми окопу. Передышка на несколько минут. Бойцы ждут, чтобы подтянулись отставшие.

Молодой боец спрашивает у Кузнецова:

— А где же он, тот самый Крым, товарищ командир?

Кузнецов указывает рукой вдаль. Но там все та же степь и земля, изуродованная снарядами и колесами обозов.

— И далеко до того Крыма?

— Да верст десять будет, — отвечает Кузнецов.

Кузнецов берет острый камешек и грубо рисует на земле подобие Крымского полуострова. Затем объясняет окружающим его бойцам:

— Крым — полуостров, и ведут туда три дороги.

Одна прямо перед нами — на Перекоп, другая через залив — болото Сиваш, а третья через Чонгарский мост.

Молодой красноармеец. Три дороги, как в сказке. И лежит на тех дорогах крымский Соловей-разбойник. Направо пойдешь — смерть найдешь… Налево пойдешь, чего найдешь?

Другой голос. Сколько их гнали, а тут каких-нибудь десять верст… Чего же стоим?

Подходят отставшие, накапливаются бойцы, их больше и больше. Играет труба.

— Атака, — говорит Кузнецов, подтягивая ремни.

Сомкнутая колонна устремляется вперед. Она идет бесшумно, почти бежит. Кузнецову трудно удержать этих людей. Чувствуется, что здесь конец всех бедствий.

Все ближе и ближе, в бледном свете утра рисуется паутина проволоки и за ней силуэт: волнистый гребень Турецкого вала — неприступная, непреодолимая преграда. Чем ближе, тем она кажется страшнее.

— Ура! — вспыхивает в атакующей колонне.

Бойцы бегут из последних сил, и вдруг паутина

проволоки и самый гребень вала как бы осветилися пламенем. Вихрь раскаленного металла сметает колонну. Живые и мертвые падают на землю. Цепи полегли, скошенные огнем. Несколько уцелевших бойцов отползают назад.

Кузнецов поднимает голову, хриплым голосом командует:

— Полк, ко мне!

Но только кучка бойцов поднимается с земли. Молодой боец произносит еле слышно и с нескрываемым изумлением:

— Так вот он какой, Перекоп….

Непреодолимая преграда возвышается далеко впереди в предрассветном сумраке…

– - -

В это мгновение кавалерийская часть на всем скаку приближается к берегу Сиваша. Тот, кто не сдержал коня, очутился в топком и вязком болоте. Ноги коней вязнут, всадники сдерживают их, но сзади их теснят другие. В туманном рассвете вспыхивают прожекторы, ослепляя всадников и коней. Падают снаряды. Точно ряд гейзеров из воды и грязи скрывает поворачивающих назад коней и всадников.

У Чонгара атакующая цепь осторожно подвигается к железнодорожному мосту. Его отчетливый силуэт рисуется на светлеющем предутреннем небе…

Глухой удар, от которого сотрясается земля. Видно, как разрушаются и падают с высоты фермы железнодорожного моста. Дым рассеялся, и от кружевного узора железнодорожного моста, в самом его центре, остается только спутанный клубок согнутых и перевитых стальных балок.

Мощное дальнобойное орудие бронепоезда «Генерал Корнилов» стреляет по наступающим.