Семенов. Вам еще придется за все это ответить!

Фрунзе. За все, что я делаю, я отвечаю перед родиной, перед партией, перед Владимиром Ильичем.

Молчание. Семенов собирает бумаги и уходит.

Фрунзе берет за локоть Ворошилова, подводит к карте, знаком подозвал других. Взял уголек и рисует на карте стрелку от деревни Строгановка через Сиваш на Литовский полуостров. Говорит:

— Будем атаковать с седьмого на восьмое ноября через Сиваш на Литовский полуостров.

Рисует стрелку на карте от Преображенки на Турецкий вал и продолжает:

— Ив лоб на Турецкий вал… Третий удар нанесем через Чонгарский перешеек с выходом в тыл противнику на Джанкой.

Ворошилову и Буденному:

— Ну, други мои, родные мои, помните, чдр надо во что бы то ни стало, на плечах противника, войти в

Крым. «На плечах противника», — повторяет Фрунзе с волнением в голосе, — Не мои эти слова, это слова Ильича.

Крепко пожимает обоим руки. Все уходят.

Фрунзе (один. Подошел к телефону). Штаб пятнадцатой? Как ветер? Вода в Сиваше… Очень хорошо. (Хотел положить трубку, задумался.) Да, кстати… Там у вас Матвеенко, командир полка… Ну как у него? Хорошо? Рад за него, если хорошо…

– - -

Ночь накануне штурма. Наши окопы перед Турецким валом. Полк, которым командует Матвеенко. Морозный ветер, холод. За пригорком, скрытый от неприятеля, костер. У костра бойцы ведут негромкий разговор. В отблеске костра видно лицо Матвеенко.

Бородатый красноармеец. А еще говорят, будто в том Крыму зимы нету и земля круглый год родит.

Боец из под Канева. Ни, товарищ Матвеенко казав — брехня. Усе такое само, як у нас пид Канёвым. Тилько солнце пече, та море…

Боец — кавказский горец. У нас — Дагестан, высокая гора. Наверху всегда снег, внизу — долина, виноград растет. Слово даю — правда.

Боец из-под Канева. Опять брехня.

Матвеенко. Нет, вот это как раз правда.

Боец из-под Канева (убежденно). Значит правда. Товарищ Матвеенко казав — значит правда. (Негромко запел.)

Половина тих садив цвите,

Половина развивается…

(Оборвал песню. Вдруг спросил у соседа.) Исаак, в тебе жинка и диты е?

Голос из темноты. Нема. Петлюровцы у том роки забили.

И снова тишина и тихая песня:

Половина тих садив цвите,

Половина развивается,

Не вся и пара под винець иде,

А иная и разлучается…

Вдруг вблизи музыка заиграла марш, послышались голоса. Бойцы встрепенулись. Идет группа бойцов других частей, человек двадцать. Они в лаптях, в опорках, двое-трое в сапогах. Впереди идет маленький веселый красноармеец с балалайкой.

Снимает шапку:

— Привет вам, товарищи боевые, от частей доблестной Красной Армии, что стоят у самого соленого моря, под названием Сиваш. Привет вам и поздравляем с третьей годовщиной красного нашего Октября.

— Спасибо, привет и вам, с праздничком и вас, — говорит Матвеенко. — Как дела там у вас, у Сиваша?

Маленький красноармеец. Дела на ять, солнышко светит, розы цветут, птички поют, известное дело— Крым… (Дует в пальцы и ежится. Все смеются.) Скоро в соленое море купаться пойдем.

— Вот как, — серьезно говорит Матвеенко, и у всех делаются серьезные лица.

Бородатый красноармеец. Как же ты, милый человек, в лаптях через Сиваш пойдешь?

Маленький красноармеец. А так и пойду — на своих, на двоих… (Бренчит на балалайке и напевает.)

Эх, истоптал я лапти новы,

По паркеям ходючи…

Бородатый красноармеец. Разувайся! (Садится и начинает снимать сапогй.)

— Да что ты? — отмахивается маленький красноармеец.

Бородатый красноармеец. Сказано тебе— разувайся. Я у беляков сапогами разживусь.

Матвеенко. А ведь правильно, товарищи! Верно! Им через Сиваш-болото идти, а нам все-таки по суху…

И происходит живая, трогательная сцена обмена сапог на лапти и опорки.

Боец (кавказскому горцу). Может случиться, когда будешь в наших местах, — Рязанская губерния, деревня Конякино, Сеевской волости, мать, отец примут как сына родного.