Сморгнув наваждение, оставила парку в прихожей и поднялась в комнату.

Вопрос дня: на кой хер бате понадобилось спровадить меня из дома в такую рань? Ответ неясен и неочевиден.

Если отец говорит о гостях, значит, кто-то с работы, и надо одеться соответствующе: чёрный низ, белый верх.

Какими были бы ваши ощущения, если бы вы вошли в собственную столовую, а на вас пялилось шесть пар жадных гиеньих глазок? Будто в террариум попала! А, нет, семь. Седьмого участника обеда я попросту не заметила из-за маленького роста.

— Проходи, Беатриса, — кивнул отец на стул по правую руку от себя. После меня сидели Люба и Инесса, а слева от отца — гости: мужчина, словно гордый лев, смело смотрел по сторонам, сразу видно, что с моим отцом они на равных, иначе не выегоривался бы так тут.

Сверху огроменной волосатой лапищи лежала тонкая и аккуратная ручка с выкрашенными в бежевый ноготками. Сама обладательница оной была ещё тоньше и изящнее, с прекрасной белозубой улыбкой смотрела вокруг тепло, по-доброму, и меня эта волна не обошла стороной: женщина растянула губы ещё шире, показывая ямочки. Я невольно сравнила её с Инессой: мачеха была безусловно красива, но своей угрюмостью проигрывала этой тёплой и летней женщине по всем фронтам.

Следующим образцом для моего цепенького взгляда стал парень с неопределяемым возрастом, но он был явно старше меня, а по грязно-неприятно-зелёным глазам этого индивида стало ясно: зажрался. На красную икру смотрит так, будто ничего дешевле в жизни не видел. Золотые часики, купленные на папины деньги, выглядели убогонько на тонюсеньких женских запястьях. Сразу видно, что от родителей парень взял самые слабые и ненужные качества.

А вот четвёртым членом семьи Королёвых, фамилию которых я уцепила из разговора, и которая просто дышала пафосом, был мальчик лет семи-восьми. Именно этот персонаж заслуживал внимания. Мальчик явно отхватил лучший кусочек, когда распределялся генофонд между детьми. Детские губки распирала счастливая улыбка, красные щеки ярким пятном прыгали на белом лице, а яркие голубые мамины глазки в ореоле пушистейших длинных ресничек смотрели на меня с таким ехидным и весёлым лукавством, что сразу стало понятно: либо хочет что-то натворить, либо уже натворил! Причём в отношении своего старшего брата.

И вот эта уменьшенная версия Апполона весело подмигнула мне, ухватила ложкой устрицы и, пока взрослые разговаривали, а старшенький пытался делать вид, что всё понимает, положила эту склизкую гадость брату в тарелку.

Я же не менее весело подмигнула ему и положила точно такую же мерзость в тарелку Любе, зная, как она люто ненавидит их.

Дальше было просто шоу!

Дима, старший брат, и Люба одновременно черпнули из тарелки устрицу и сунули в рот. Надо было видеть, как растянулись их глаза!

— Под стол! — крикнула я, понимая, что сейчас будет просто феерический провал, и залезла под стол, где меня уже ждало брюнетистое чудо.

Не буду говорить, каким мерзким звуком сопровождалось выплёвывание еды, но наш смех явно заглушал это.

— Нам влетит! — констатировал мальчишка, прикрывая рот ладонью, чтоб не так откровенно хохотать.

— Я привыкла. Бятка. — Мне тут же была протянута маленькая ладошка, которая вполне сильно пожала мою, и младший из Королёвых представился:

— Кеша!

Гробовая тишина явно не сулила нам ничего хорошего, но мы не могли ничего с собой поделать: мы оба начинали хохотать, как только смотрели друг на друга.

На самом деле, за это мне офигеть как влетит, но тут уж ничего не поделаешь — это того стоило!

— Вылезайте, диверсанты! — Королёв-старший, согнувшись вместе с женой пополам, заглядывал под стол и улыбался, как и его жена. Нашу выходку оценили. А вот на батю было банально страшно смотреть: мало ли, вдруг взглядом реально можно убить, а я ещё не готова!

Любы и Димы не было — не удивлюсь, если они пошли переодеваться, а сейчас трахаются в ванной.

Минут пятнадцать я сидела, опустив глаза в тарелку с супом, и тут с громким хлюпаньем в неё прилетел горошинка. Удивленно стерев с носа капельку жидкости, подняла голову и увидела предельно равнодушного Кешу, который вообще никак не выказывал своего участия в этом обстреле.

Ещё сдержав улыбку, подтянула к себе тарелку с кукурузой и, пока никто не видит, взяла прямо пальцами одну и прицельно запустила в мальчика. Попала чётко в тарелку. Он повернулся, озорно посмотрел на меня, взял в руки горошину и кинул.

В итоге все ели горох и кукурузу и удивлялись: откуда это у них такое дело в тарелках, а всё потому, что кидать овощи друг другу в тарелки неинтересно, и надо на спор кидать их в тарелки другим, пока те увлечены разговорами о ценах на рынке, политике и бизнесе.

— Хм, — задумчиво протянула Ольга Королёва, беспокойного поглядывая на мужа. — Димы что-то долго нет.

— Он, наверное, в гостевой ванной, — сказала я, предвкушая подставу, — вверх по лестнице, третья дверь налево. — И премиленько так улыбаюсь женщине, которая не менее мило улыбается мне, вставая со стула и вытирая руки салфеткой. Ядовитое шипение я расслышала даже отсюда, как и влагу на щеке. Это ж как плеваться ядом-то надо, чтобы до меня достало.