— Беатриса, у тебя достаточно необычная прическа, — заметил Олег Иннокентьевич. Олег и Ольга. Это так мило!

— Ничего необычного, — просто улыбаясь, ответила я и поправила собранные в высокий хвост волосы. Сразу же зазвенели колокольчики.

— Очень примечательная работа. Достаточно кропотливая. Я бы и не заметил, если бы Оля не сказала. — Честное слово, лучше бы молчал.

— Да, у нашей Беатрисочки действительно очень интересная прическа. — И Инесса запустила пятерню в волосы на затылке, царапая длинными ногтями кожу головы и показательно натягивая волосы. Чтобы не зареветь от боли, натянула привычную маску с пустой и предельно вежливой улыбкой.

Послышался пронзительный девичий визг, мужская ругань и женский откровенный мат.

Олег Иннокентьевич нахмурился, взглянул в тёмный проход коридора и повернулся к моему бате, чтобы извиниться.

Вошли абсолютно красная от стыда Люба и Ольга, которая за ухо буквально втащила в комнату Диму и стала отчитывать, не отпуская хрящика.

— Дима, я не пойму, ты дебил? Нет, ну вот, кусок имбицила, объясни мне, ты чем там занимался, идиотушка доморощенный? — Только он собрался ответить, как женщина ещё сильнее дернула его за ухо и заговорила: — Это был риторический вопрос, жертва моего лишнего фужера вина! Мы сюда приехали, чтобы ты познакомился со своей невестой! А ты… Дебилушка! — выдохнула женщина и наконец-то отпустила ухо сына. — Ох, Игорь, мне так стыдно! — Она присела рядом с мужем, устало потирая щёки.

— Да ничего, — пришибленно улыбнулся батя, откровенно охуевая от ситуации. Да, нечасто увидишь силушку разгневанной женщины. Но отец быстро взял себя в руки, сделав гадость мне: — Да, кстати, Беатриса, сегодня гостей мы собрали не просто так. Сегодня, — он поднял стакан с коньяком и встал, огромной и устрашающей горой возвышаясь над столом. А я, кажется, поняла, что они сейчас объявлять собрались. Но я молчать не стану! И плевать на последствия. — Сегодня мы с Олегом назначили дату вашей с Димой свадьбы! — Столько фальшивого торжества. Столько победы во взгляде. Столько фальши…

— Нет, — тихо сказала я, сжимая в руке вилку.

— Что? — сделал вид отец, что не услышал. Но он слышал. Он точно слышал. Не мог не услышать!

— Я сказала “нет”! — Громко. Четко. Тоже вставая. — Заткнись! — Предупредила я открывшего рот родителя. — Сейчас говорю я, а ты слушаешь! Понял? — И, не дожидаясь какой-либо реакции, продолжила холодно и злобно говорить. — Я устала тебя слушать и подчиняться! — Встала из-за стола, вытерла руки и с грохотом задвинула стул. Все присутствующие, ещё не отошедшие от прошлой сцены, молча наблюдали за новоразвернувшимся представлением. — Ты чертов диктатор! А я всё-таки твоя дочь, и мне тоже присуще командовать и не любить получать команды, но я так же и дочь своей матери, поэтому я смиренно переносила твой гнёт. Про твою жену и её дочь я вообще молчу: они мне никто, однако их травлю я терпела десять грёбаных лет. А сейчас я банально устала слушать твои претензии, недовольства, критику в мою сторону. Ты тоже не отец года, но я же молчу! И я не дам тебе отобрать то единственное, что у меня осталось! И мне вообще абсолютно плевать на твоё мнение по этому поводу!

Я даже как-то и не заметила, как мы переместились к выходу из гостиной, но, когда моя спина наткнулась на косяк арки, отступать было поздно, поэтому я просто-напросто гордо выпрямила спину и смотрела чётко в глаза своему страху, совершенно не обращая внимания, что по спине полз липкий и холодный кисель паники, а колени тряслись так, что ими можно было расколоть орех, если положить его между ними.

Мир рассыпался на множество осколков.

Щека горела, а висок, которым я приложилась о деревянную поверхность косяка страшно трещал.

Итак, это был первый раз, когда отец меня ударил.

С дебютом, блять.

Когда глаза смогли собраться в кучку, я чуть плывущим от удара взглядом осмотрела охуевших, просто охуевших — другого слова для описания их лиц не существует, — гостей, сказать честно, даже Инесса была в шоке от поступка отца, я кое-как, опираясь о стену, поднялась на ноги.

Судя по тому, что закрывала глаза я на ногах, а открыла на коленях, от удара я на пару секунд потеряла сознание.

Видно, разозлила я его знатно.

— Скройся с глаз моих, — бросил он через плечо, даже не смотря, в сознании я или нет, и сел обратно за стол.

Из гостиной я буквально выползала, задыхаясь от злых слёз. Ну ничего, сука, я тебе ещё устрою, обещаю!

Пока я переодевалась с чугунной головой и дикой болью, мельком слышала с первого этажа ругань Ольги, которая горячо отчитывала батю.

Кинув в рюкзак сменную одежду, заработанные деньги и предметы первой необходимости, распахнула окно, всей душой предчувствуя долгожданную и заветную свободу, перекинула ногу через подоконник и зацепилась ей за карниз, сползая вниз.

Двери Пустоты я распахивала с широкой улыбкой и распушёнными волосами под шапкой, которые скрывали огроменную шишку и тёмно-синий синяк, красовавшийся у меня на лице.

— Бят, — Ким, перебирая в руках бумажки, бегло взглянула на меня, сверилась с документами и продолжила: — Сейчас быстро переодеваешься — и в бар, открытие через час. Антона всю следующую неделю не будет, он на больничном, поэтому ты временно из второго бармена превращаешься в заведующую баром, так что все пиздюли будут именно тебе. Так, вроде, всё. А теперь работать, живо, Палыч не в духе сегодня. — И девушка скрылась на кухне, оставив меня в свете неяркого софита, который отлично освещал широкую улыбку. Мою искреннюю улыбку.