И вот стою я посреди туалета, выполненного в голубых тонах, и думаю, что дальше-то делать? Валить отсюда надо. Валить! И даже не от маньяка-похитителя, а от чокнутого учителя, который уже хрен знает сколько ходит за мной по пятам.

Нет, я, конечно, знала, что мир тесен, земля круглая, но не настолько же! Могу я хотя бы в плену отдохнуть от его самонадеянной рожи?

Чтобы не терять времени даром, пока работает мозг, я работала телом и разрабатывала затекшие мышцы. Со связанными руками это было делать нереально неудобно, но боль в конечностях и попе была невыносима, поэтому я с особым усердием приседала, делала наклоны вперёд и всячески махала ногами.

Итак, подведем итоги дня: все очень плохо. Я неизвестно где, неизвестно с кем… Хотя, почему неизвестно? С маньяком-похитителем и извращенцем-педофилом. Я, конечно, не шестилетняя девочка, но и он не парень восемнадцати лет! Если не ошибаюсь, учителю лет двадцать пять, двадцать шесть, то есть он старше меня лет на десять, плюс-минус пару лет. Но это сути дела не меняет!

Ещё сегодня, у Ким, обещала себе держаться от него подальше. Додержалась, блин.

И наговорила я сегодня очень много лишнего. Благовоспитанной девушке не пристало материться, как магазинному грузчику. Но, с другой стороны, меня вывели.

Этим я полностью пошла в маму: с виду божий одуванчик, зато как отец начинал хоть на нотку повышать на неё голос, мама начинала орать так, что даже он боялся её в те моменты, а я по-тихому записывала самые заковыристые выражения в блокнотик.

Вопрос в другом: что этот идиотский учитель тут делает?

– Громова, ты там не утонула?
– пробасило из-за двери.

– Утопилась в унитазе, лишь бы Вашу рожу наглую не видеть!
– крикнула я в ответ, приводя себя в более-менее нормальное состояние, что было довольно проблематично с закрепленными за спиной руками. Хорошо так связали, качественно: руки обнимают локти, а все это дело скрепляет веревка. И узел никак не развязать.

Распахнулась дверь. Угадайте, что она, дверь, сделала в первую очередь? Естественно, саданула меня, собирающуюся выходить, прямо по лбу.

Восторга мне это не прибавило, зато вот убийство учителя поднялось в топ-тройку дел на сегодня.

– Извини, - буркнул голубоглазый брюнет, уже утаскивая меня в старую комнату.

Кажется, этот стул станет моим лучшим другом на долгие годы. Вот его я никогда не забуду. А если и забуду, то больная попа всегда напомнит.

– Ну что, Громова, теперь мы можем уже, наконец, поговорить?
– нетерпеливо спросил он, снова усаживаясь впереди меня.

– О чем?
– устало спросила я, вытягивая босые ноги прямо к нему и откидываясь на спинку стула. Я абсолютно не волновалась о своём пребывании тут, во-первых, вымогатель за меня хочет денег, а значит, вреда мне не нанесет, не совместимого с жизнью, по крайней мере. А во-вторых, после маминой смерти отец просто помешан на таких похищениях и напихал в почти все мои вещи отслеживающие устройства. Так что освобождение из этого места оставалось делом времени, осталось только за это время нанести как можно больше вреда окружающим, раз уж начала. Поэтому я просто-напросто решила довести учителя, чтобы хоть какое-то приятное воспоминание из сегодняшнего дня осталось.

– Давай поговорим о нас?
– внёс он вполне ожидаемое предложение, и на это у меня уже был ответ:

– А что с Вами?
– вежливо осведомилась я у собеседника.

– Нет, Громова, ты не поняла!
– воскликнул он, подаваясь вперёд и опираясь на руки, поставленные прямо на мои голые ноги.

– Нет, Александр Андреевич, это Вы не поняли!
– Моему гаденькому оскалу могла бы позавидовать гиена. Я дернула ногами, скидывая его руки, а сам учитель неприятно поморщился от того, что я акцентировала его положение таким официальным обращением.

– Громова, ты издеваешься?

– Чуть-чуть, - расслабленно призналась я, сохраняя безмятежные позу и выражение лица.

– Громова, етить твою мать, ну почему ты такая?
– Не поняла, это что ещё за предъявы такие?

– Все претензии к производителям, - все тем же тоном ответила я и даже умудрилась пожать плечами.

– Знаешь, Громова, ты меня бесишь!..

– Аналогично, - согласилась я, но он даже не обратил внимания на мою реплику.

– Я даже не знаю, почему меня так заклинило на тебе, но ты просто не выходишь у меня из головы!
– Он встал и стал нервно расхаживать передо мной, периодически поглядывая на моё лицо, чтобы уловить хоть какие-то эмоции. Не по адресу, дорогой учитель.
– Вот просто увидел тебя в классе в первый день, и всё, я пропал! А на твоём миленьком застывшем личике так и читалось: “Это что за урод и какого хуя он в моём классе забыл?”, а когда ты попыталась мне дерзить… Это был полный восторг! И я думал, что будет как со всеми этими девчонками из твоего класса, но нет! На все мои намеки ты краснела и отмалчивалась, скрывая все в себе. А потом, прикинь, как же я был удивлён, увидев тебя за барной стойкой! И если бы ты просто напивалась, я прошел бы мимо, но нет! Ты работала за этим чертовым баром, даря всем этим уродам свою искреннюю улыбку, тогда как на меня и смотреть не хотела!

Он злобно махал руками, выражая накопившиеся эмоции. Отец всегда говорил, что с психами спорить нельзя, и надо со всем соглашаться. Именно в этот момент это была самая выгодная позиция.
– Да ты шарахалась от меня, как от прокаженного! Понимаешь, Громова, тебя запугали! Ты ведь не такая, не забитая испуганная девочка! Ты сильная! Но каждый раз, как я заставлял тебя показать когти, ты тут же пугалась и прятала их. Ты прекрасна в своём гневе!
– Он упал передо мной на колени, обхватывая мои ноги и заглядывая в глаза. Умалишенный идиот.