Утром, когда мы с Филом, который великодушно согласился отвезти меня в школу, выходили, Ким притянула его за волосы к себе и буквально впилась зубами в шею, от чего несчастный парень зашипел и схватил её за бедра с такой силой, что она подпрыгнула, а потом начинающая вампирша аккуратно облизнула место укуса и подула. Царёв буквально растаял от такой нежданной-негаданной ласки.

Примерно тот же фокус я повторила с учителем, только не так сильно сжимая приятно пахнущую кожу зубами. Зато какой эффект! Александр Андреевич, как последняя блядь, выгнулся в позвоночнике, откинул голову вправо и застонал. А стояк, упирающийся мне в… Ну, не будем уточнять, куда он мне там упирается. Скажу только, что и в этом аспекте природа его не обделила. С таким достоинством ему только проститутом на полную ставку идти. Он бы, вне сомнений, пользовался колоссальным успехом.

– Бята, - простонал он, без особых проблем вырывая из моих ладоней запястья и, обхватив меня поперёк тела, крепко прижал к своей груди.
– Ты идеальная. Ты просто замечательная, Бяточка.

К слову, сердце у него колотилось так, что я чувствовала его ухом, которым учитель прижал меня к себе. Но, чтобы провернуть эту хрень, мне пришлось согнуться в три погибели, и это нихрена не прикольно: сразу же заныл позвоночник, а лапки очков неприятно впились в чувствительное место за ушками.

Он сжимал с каждой секундой все сильнее, и непонятно было, что именно он хочет сделать: вдавить меня в себя или же выдавить мне лёгкие через трахею.

– Громова, ты такая блядь, - тихо прошептал он мне в шею.

– Ну нихуя себе предъява, - не удержалась я, отстраняясь.
– С какого, позвольте спросить, хера я блядь?

– Громова, ты знаешь, кто такой Филипп Царев?
– спросил мужчина, потихонечку начиная закипать.

– Парень Ким. Другой вопрос: откуда его знаете Вы?
– закономерно удивилась я, поморщившись от дискомфорта в области ребер - именно там покоились руки учителя.

– Филипп Царёв - довольно известный в определенных кругах фотограф, а специализируется он в основном на фотографиях обнаженных девушек.
– Он достал из кармана телефон и принялся почти не глядя щелкать по экрану.
– И вот представь, встаю сегодня утром, умываюсь, никого не трогаю и тут звонит друг, сообщая о выходе новых фоток Царёва, которые, кстати, всегда отличались глубокой эротикой. И какого ж было моё удивление, когда почти на всех, да что там почти, абсолютно на всех фотках я узнал тебя, Громова!
– Последнее прошипел почти в губы.

– Ну, тут всё понятно, но с какого это я блядь?
– Да, данный вопрос волновал меня на данный момент больше всего.

– А с того, Громова, что всем известно, что после всех фотосъемок Царёв трахает своих моделей!
– И к моему лицу приставили экран, на котором была одна из вчерашних фотографий.

– Ничего подобного, - сказала я, жадно рассматривая саму себя со стороны.
– У Фили есть постоянная девушка, и она ему яйца открутит, если парень вздумает налево сходить. Так что это все миф и стереотип.
– А потом, вскользь посмотрев на недовольного мужчину поверх экрана, обиженно буркнула: - Лучше б спросили, о чем я думала, когда фотографировалась, чем кидать непонятные и необоснованные преъдявы.

– Ну и о чем же ты думала, когда делала эти фото?
– опять-таки недовольно и нехотя спросил он.

– О Вас, - просто ответила я, легко соскакивая с его колен и, подхватив с пола портфель, весело поскакала вверх по лестнице, оставляя ошарашенного моим признанием мужчину сидеть на месте.

– Двигай батонами на моём патроне, дорогая…

Я буду жарить тебя, как тостеру подобает…

Ты такого не могла себе даже представить…

Открывай скорее рот… - тихонечко шептала под нос заразительную песенку, открывая дверь в класс и предварительно оглядев присутствующих, а уже только потом вошла, закрыв за собой дверь.

– Явилась!
– презрительно хмыкнула Люба, когда я проходила между ней и первой партой второго ряда.
– Челюсть не устала учителю отсасывать?

– Ну тебе явно лучше знать, устаёт челюсть при отсосе или как, - спокойно пожала я плечами, остановившись у стула, стоящего прямо в проходе.
– Ты ж у нас в этом профи. У тебя ж опыта больше.

Люба, вспыхнувшая, как бенгальский огонёк, перешла в наступление, поливая меня таким количеством грязи, которое я в жизни никогда не слышала. Ну а потом, увидев, что мне абсолютно похуй на её словоизлияния, она, в горячке, пресекла черту, за которую ради собственной безопасности ей заходить не стоило:

– Твоя мать - безродная шлюха, которая залетела в шестнадцать, и папочке пришлось жениться на ней, чтобы содержать эту блядь вместе с тобой! И сдохла она так же, как и подобает собаке!

Эта мразь и так стояла на краю, но сейчас, после этих слов, она кинула землю самой себе на могилу.

Руки двигались абсолютно автоматически, когда крепко хватали за спинку стул и замахивались. Одна ножка пришлась чётко в необъятную грудь, которая необъятная за счёт силиконовых подкладок в лифчик, а вторая - в живот, отчего брюнетка, не удержавшись, отшатнулась в сторону учительского стола, сползая на спину.