И к цели движется какой?

И тут сказал мне еле слышно

Старик, задев меня рукой:

"С Икаром мы летели двое,

И вдруг остался я один:

На крыльях мальчика от зноя

Растаял воск. Упал мой сын".

Я вздрогнул.

"Что вы говорите?"

— "Я? Только то, что говорю:

Я лабиринт воздвиг на Крите

Неблагодарному царю

[111]

.

Но чтоб меня не заманили

В тот лабиринт, что строил сам,

Себе и сыну сделав крылья,

Я устремился к небесам!

Я говорю: нас было двое,

И вдруг остался я один.

На крыльях мальчика от зноя

Растаял воск. Упал мой сын.

Куда упал? Да вниз, конечно,

Где люди, по своим делам

Стремясь упорно и поспешно,

Шагали по чужим телам.

И ринулся я вслед за сыном.

Взывал к земле, взывал к воде,

Взывал к горам, взывал к долинам.

"Икар! — кричал я.— Где ты, где?"

И червь шипел в могильной яме,

И птицы пели мне с ветвей:

"Не шутит небо с сыновьями,

Оберегайте сыновей!"

И даже через хлопья пены

Неутихающих морей

О том же пели мне сирены:

"Оберегайте дочерей!""

И этот голос в вопль разросся,

И темный собеседник мой

Рванулся в небо и унесся

Куда-то прямо по прямой.

Ведь между двух соседних точек

Прямая — самый краткий путь,

Иначе слишком много кочек

Необходимо обогнуть.

И как ни ярок был прожектор,

Его я больше не видал:

Исчез крылатый архитектор,

Воздухоплаватель Дедал!

1955

Ночью{159}

Этой

Ночью,

Ночью летней,

Вьется хмель тысячелетний

По железу,

По бетону,

По карнизу,

По балкону.

Что

Творится

Там, за шторой,

Той вот самой, за которой

В мученические позы

В мутных вазах встали розы?

Чем же

Тут могу помочь я?

Может быть, вот этой ночью

На балкон пробраться снизу

По железу,

По карнизу

Цепко, с выступа на выступ,

Взять и пыль

И хмель

На приступ,

У окошка очутиться,

Стукнуть, будто клювом птица,

Чтоб окно ты распахнула.

Ты бы встала

И взглянула —

Что за птаха залетела?

Ничего не разглядела,

У окна бы постояла,

А закрыть — не захотела.

И не надо,

И не трогай,

И напрасно закрывала:

Я иду своей дорогой,

Как ни в чем и не бывало!