– Да ладно!
– махнул рукой Гунвальд.
– Вон, смотри, паромщик тут всю жизнь живёт и ничего. Бодрый и здоровый.

В этот момент паромщик заорал что-то непонятное, бросил на доски просмоленную шапку-треуголку, схватил багор с крюком на конце и начал тыкать им в воду. Лошади испуганно заржали, пытаясь сорваться с привязи.

– Что за...
– Дилль замер на полуслове.

Из воды высунулась серая рука, затем появился и сам утопленник. Мокрые волосы прилипшие к землисто-серому опухшему лицу, закрывали глаза, однако упырю зрение явно не требовалось. Он ловко вскарабкался на борт парома и, издав невнятное мычание, бросился в атаку. Охотник Йура, оказавшийся к нему ближе всех, заорал, отступил на шаг, споткнулся о моток верёвки и рухнул на доски. Паромщик огрел упыря багром и попытался столкнуть обратно в воду.

Герон, выкрикивая слова какой-то молитвы ткнул в ожившего мертвяка крестом, что, впрочем, не оказало на того никакого воздействия. Упырь громко зашипел, ринулся было к лежащему Йуре, но вновь получил по башке багром и остановился.

– Изыди, демоново отродье!
– взревел монах.
– Проклятье, где мой топор?!!

Топор Герона был закреплён на седле, а его лошадь забилась в самую гущу испуганных сородичей. Диллю было не в пример легче достать своё оружие - его конь, хотя и вращал глазами, храпел и пытался встать на дыбы, сорваться с привязи всё же не сумел. Дилль одним движением выдернул из крепления лёгкую пику, которой его снабдил десятник Эрек, и с хаканьем воткнул её в грудь мертвеца. Удар получился славный - пика пробила упыря насквозь. Однако, это произвело на нежить впечатление не большее, чем лицезрение креста - мертвец взмахнул заплесневелой рукой, и Дилль отлетел к перилам, едва не свалившись в воду.

– Пустите-ка вперёд тех, кто умеет драться по-настоящему, - послышался бас каршарца.

Одним прыжком Гунвальд преодолел разделявшие его и утопленника пять шагов и рубанул врага мечом. Мертвяк развалился на две части, а на настил парома высыпались вонючие полусгнившие внутренности. Для верности Гунвальд ещё несколько раз рубанул мечом, и куски мертвяка перестали шевелиться.

Паромщик коротко поблагодарил каршарца и принялся сталкивать багром вонючие останки за борт. Дилль подавил рвотный позыв и повернулся к каршарцу.

– Здорово у тебя это получилось. Вот только...

– Учись, "папаша"!
– покровительственным тоном сказал Гунвальд Диллю.
– Это тебе не твоей тростиночкой махать.

– Чему учиться-то?
– вскипел Дилль.
– В следующий раз хоть посмотри, куда бьёшь. Ты зачем мою пику разрубил?

Пика была разрублена на несколько частей вместе с мертвяком, и вместе с ним же была выметена с парома в воду.

– Нечего оставлять оружие врагу - о нём заботиться надо, - варвар невозмутимо сдвинул шлем на затылок.
– В смысле, об оружии, а не о враге. Вон Герон, к примеру, свой топор сохранил.

– Кстати, Герон, - Дилль повернулся к монаху, - что-то я не заметил, что упырь так уж испугался твоего креста. Лучше бы ты мертвяка топором огрел.

– Да промашка вышла, и с крестом, и с топором, - Герон озадаченно почесал кончик носа.
– Ну, с топором всё ясно - я с ним теперь даже за столом не расстанусь, а вот почему упырь креста не испугался?

– Просто он знал, что в одиночку монах бессилен и бесполезен, в отличие от мага, - послышался голос Эрстана.

– Что-то я не заметил, чтобы от тебя была какая-то польза в этой схватке, - съязвил Герон.
– Если бы не Гунвальд, мертвяк выел бы Йуре мозги. А, может, и ещё кому-нибудь.

– Я пропустил момент появления нежити, - пожал плечами Эрстан.
– А потом Гунвальд покрошил эту тварь так быстро, что я даже не успел заклинание приготовить.

– Короче говоря, одинокий маг - существо бессильное и бесполезное, - сыронизировал Герон.

– Сейчас одинокий маг, уже приготовивший заклинание, покажет одному монаху, что такое настоящая боевая магия, - вскипел Эрстан.

Он на полном серьёзе протянул руку в сторону монаха и начал что-то бормотать. Дилль поспешил встать между спорщиками.

– Эрстан... то есть, господин маг! Вы сможете продолжить ваши споры с досточтимым братом Героном вечером, а пока приберегите ваше заклинание - вдруг объявится ещё один утопленник. Кстати, они тут часто появляются?

– Почём мне знать, - буркнул маг, опуская руку.
– Я за всё время, сколько тут был, только второго увидел. Спроси у паромщика. Эй, Микаэл, много в вашей реке упырей обитает?

– Много, досточтимый!
– паромщик смыл из ведра остатки слизи с досок и пинком отправил в воду какую-то серую тряпку - видимо, кусок одежды утопленника.
– Бывает, по паре штук на дню вылезают. А бывает, что и за неделю никого не встретишь. Сейчас зима, они по омутам больше сидят, а вот летом в воду лучше не соваться. Это всё хиваши виноваты, чтоб их засыпало песком!

Драконоборцы, стоявшие на берегу, заслышав про "пару штук в день", быстро отошли воды. Те, кто стоял на пароме, как-то незаметно для себя скучковались в середине судна - подальше от бортов. Паромщик, заметив это, усмехнулся.

– Да не бойтесь вы этих синюшных! Такого багром обратно в воду столкнёшь, и все дела. Почему-то они долго после этого снова на поверхность не вылезают.

Дилль скорчил недовольную физиономию. Он, к примеру, ничуть ожившего мертвяка не испугался, хотя и увидел его так близко впервые в жизни. Никакого страха, только чувство брезгливости и отвращения. Может, это заклинание магистра-"одуванчика" сделало Дилля таким бесстрашным? А что же тогда будет, когда он дракона увидит? Впадёт в боевое безумие?