— Да уж и не знаю… Ладно, с делом познакомишь?

— А как же! Все в лучшем виде. Считай — ты уже сыщик частного агентства «Честертон». С этой минуты. Оклад соответствующий.

— Да что оклад! Скажи лучше, машина частному сыщику полагается? Пенсионеру тяжко на метро да на трамваях по городу мотаться.

— Во-первых, пенсионер ты по выслуге, а не по возрасту, так что не прибедняйся, а во-вторых, будет тебе машина. Сейчас высылаю. У меня здесь начальник «Честертона» сидит, ты его должен помнить — Игорь Олегович Бахарев. Старшим опером до девяносто второго года был у нас.

— Нет, не помню. Вернее, помню, но помнить не хочу, поскольку многие тогда на коммерческие хлеба слиняли.

— Да ладно тебе. Он парень хороший. В общем, машина будет через двадцать минут. На Васильевском, на месте происшествия тебя Бахарев будет ждать.

Прислали за ним «Ладу» в экспортном исполнении.

— А чего не «мерседес»? — иронически спросил новоиспеченный частный сыщик у шофера, залезая на заднее сиденье.

— «Мерсы» на данный момент заняты, Евграф Акимыч, — виновато ответил парень. — В следующий раз непременно будет.

— Да ладно! Как вас величать-то?

— Вадимом, Евграф Акимыч.

— А по отчеству?

— Иванович.

— Ну-ну. Вадим Иванович, значит… Поехали на Васильевский, Вадим Иваныч.

Прибыв на Малый проспект, Евграф Акимович мельком взглянул на аптеку, где, как он знал, работал Алхимик, получивший кликуху за пристрастие к ореолу таинственности, которой любил себя окружать, и поднялся на второй этаж. Здесь его ждал Бахарев.

— Почему не опечатана? — спросил Евграф Акимович.

— Печати мы уже сняли, Евграф Акимыч, у нас разрешение.

Войдя в квартиру, сыщик огляделся. Бахарев начал было докладывать:

— Пальцев, кроме хозяйских, не обнаружено…

Но Евграф Акимович прервал его:

— Слушайте, Игорь Олегович, а почему частный сыск подключился к этому делу?

— Только из-за вас, Евграф Акимыч. Чтобы у вас была возможность действовать свободно. По личной просьбе господина Алексеева. Он же нам и копию свидетельских показаний для ознакомления дал.

— Хорошо, я почитаю. — Он взял папку. — Стремянки здесь нигде нет?

Евграф Акимович подвинул стол к стене, влез на него и стал открывать часы. В одних нашел бумажку, где старческим почерком было написано: «Смазать 23 марта». Бахарев виновато взглянул на экс-старшего следователя и сказал:

— Не успели осмотреть, Евграф Акимыч.

— Ничего, не страшно. Не успели, значит, дел много. Оно и верно. Куда вам спешить? Это мне скоро помирать…

Потом Евграф Акимович прошелся по комнате еще раз и, подойдя к письменному столу, взял единственную лежавшую на нем книжку. «Страдания молодого Вертера». Он открыл ее, полистал, положил на место и сказал:

— Давай посидим, побеседуем маленько. Ты Володю Демидова знаешь?

— Знаю, Евграф Акимыч. Приходилось в операциях вместе участвовать. В далекой юности были за ним грешки, сидел три года, вышел, отслужил в армии, потом в милицию пошел, стал омоновцем, три месяца тому назад, в ноябре, добровольцем уехал на Северный Кавказ, в Чечне воевал. Вернулся четырнадцатого февраля утром. Узнал, что жена от него ушла. В тот же день вечером в райотдел какой-то пацан принес пакет, сказал за пять штук мужик велел передать — видеокассета с порнофильмом.

Главной героиней оказалась жена Демидова, Татьяна Евгеньевна. Ребята из отдела предположили, что фильм снят в подпольном притоне, обещали Володе накрыть бордель, но Демидов написал заявление об увольнении и запил. Пил одиннадцать дней, потом сдался в психбольницу. Там и лежит сейчас.

Пока он пьянствовал, сыщики нашли притон. Он был устроен в поселке Александровская на вилле у некоего Леонида Ильича Воеводина. Это был подпольный дом свиданий, где гости, кроме спиртного, баловались наркотиками, могли просидеть ночь за покером. Предположительно здесь же и снимались порнофильмы. Несколько дам, в их числе Татьяна Демидова, во время обыска были сильно под кайфом, однако хозяина практически ни в чем уличить не удалось.

«Это их дело, курят они анашу, колются или пьют. Ко мне все приходят в гости, я никому не запрещаю делать то, что хочется, — бойко отбрехивался Леонид Ильич, — хотя, между прочим, той же Танечке Демидовой я говорил, предупреждал, что баловаться с наркотой опасно: „Разок вмажешься — пиши пропало“, — вот что я ей говорил. Так ведь не слушалась. Кричала: „Я, Леня, хочу жить красиво, как во сне, хочу красивых цветных снов. Хочу летать в небеса!“ Опять же, где они берут эту дрянь — я не знаю и знать не хочу. Вот их приятели — солидные люди. Все большие дела делают, ко мне в гости приходят развлечься, развеяться. Часто с подругами. Ну так что ж! Пусть приходят!»