Я не понимал, разыгрывает ли Джек это жестокое представление для Ридрека или впрямь измывается надо мной. Предложение могло означать, что у него есть какой-то план. Увы. Я знал Джека как никто другой, и мне было отлично известно: он не обучен использовать свои таланты, которые могли потребоваться, чтобы управиться с Ридреком. Все это время я держал Джека в неведении, и он понятия не имел, что к чему.

— Приятели, говоришь? — Ридрек пихнул меня в бок. — Не те ли самые ребята, с которыми я так мечтал познакомиться?

Я молчал, удерживая старого вампира, который пытался продраться сквозь мои мыслеблоки. Мне хотелось заорать, крикнуть: «Нет!», но любая реакция только поможет Ридреку. Впрочем, он без труда получал от Джека ответы на все свои вопросы. Моего участия уже не требовалось. Итак, мой отпрыск собирается отвести Ридрека прямиком к нашим друзьям. К тем, кто мне верил. А это значит, что все они умрут.

— Завтра вечером, — сказал Джек. — В восемь часов, в Гамильтон-Хаус на площади Лафайет. Захочешь получить свою фиговину — придешь туда. А нет, так сам себе будешь дурак.

Джек

Я вернулся назад тем же путем, каким мы с Оливией вошли сюда — пошатываясь и обхватив голову руками. Я сошел с ума! Как иначе объяснить, что я бросил там Уильяма в таком положении? Страшная мешанина мыслей не давала сосредоточиться. Уильям и Ридрек одновременно вторглись в мой разум и чуть не взорвали мозг изнутри. Мне стоило грандиозных усилий взять себя в руки. Казалось, они пытались выпихнуть меня из собственных мозгов и захватить полный и безраздельный контроль над ними. Как бы я ни поступил, но уже не мог быть уверен, что это мой собственный выбор, а не чья-то навязанная воля. Так что же делать? Единственный разумный выход — бежать как можно дальше отсюда, и чем скорее, тем лучше. И подальше от Верма. Я не мог смотреть, как он корчится в агонии. Цепи растягивали его руки в разные стороны, словно символизируя раздвоенное состояние: половина в мире живых, половина — в мире нежити. И медленное умирание тела, зависшего между двумя мирами…

Более же всего ужаснул меня вид истерзанного Уильяма с потрескавшейся от огня кожей. Даже в туннеле меня преследовал этот запах паленой плоти — тот же, что я чувствовал на «Алебастре», где лежали останки Элджернона. Сгоревшая плоть вампира пахнет адом…

Первым моим порывом было подбежать к Уильяму, скинуть каменную плиту, освободить его… но я уже не знал, кто враг, а кто друг. Может быть, на самом деле именно Уильям был мне врагом все это время?…

Я слепо брел по туннелю в сторону выхода. Найти его не составляло труда, поскольку я уже прошел здесь один раз и чуял свои следы. Оказавшись на улице, я пытался понять, что же чувствую к Уильяму — гнев, жалость, негодование? Но я не знал и был уверен лишь в том, что должен как можно скорее уйти прочь.

Оливия ждала возле могилы. Она судорожно стискивала руки, пока я задвигал на место мраморную плиту. Не обращая внимания на вампиршу и бросив машину, я пешком пошел домой. Да, к своему дому. Растерянность и усталость давили на меня тяжким грузом. Вдобавок я никогда не проводил столько часов на ногах без отдыха и сейчас чувствовал себя так, будто весь день бегал под воздействием какого-то стимулятора, но теперь его время закончилось, и приближалась жестокая расплата.

Я слышал, что Оливия идет следом за мной, но мне было плевать, какого черта она делает и куда направляется. Я миновал ворота склада, который называл своим домом, вынул из кармана джинсов ключи и отпер комнату. Вампирша не отставала. Игнорируя ее, я пошел прямиком к холодильнику.

— Джек, — сказала Оливия, — что ты собираешься делать?

— Смешать себе коктейль, черт возьми.

— Ты знаешь, о чем я.

Я вынул из холодильника пинтовый сосуд, до половины наполненный кровью, открыл шкафчик над раковиной и вынул бутылку.

— Какого хрена я вообще должен что-то делать? Почему бы мне просто-напросто не свалить подальше от всего этого дерьма? — буркнул я, доливая кровь «Джеком Дэниелсом».

Оливия пропустила мои слова мимо ушей.

— Ридрек хочет, чтобы ты бросил Уильяма и последовал за ним, верно? Что ты об этом думаешь? Как собираешься поступить?

— А как, по-твоему, надо поступить, детка? — Я привалился к раковине, потягивая жгучий коктейль. — За дверью номер один сидит Ридрек со своими знаниями и могуществом, который обещает сделать меня гребаным вампирским принцем. Просто вот так. — Я щелкнул пальцами. — Все, что от меня требуется, — явиться на вечеринку и отдать ему флакон с кровью вуду. А за дверью номер два мой дражайший папочка, Уильям. Который больше сотни лет обращался со мной как с каким-то грибом.

— С грибом? — Оливия посмотрела на меня так, словно усомнилась в моем рассудке.

— Угу. Держал в темноте и подкармливал навозом. — Я издал короткий смешок. — Шутка, дорогуша. Но только в ней все правда. — Я сделал еще один большой глоток.

— Джек… — начала Оливия, но я перебил ее.

— Да, Ридрек может дать мне то, о чем я мечтал. Сделать меня… как это говорят коммерсанты?… полновесным вампиром. Разумеется, при условии, что я последую за ним. Или же я могу пытаться спасти Уильяма и эту его развеселую компанию автогонщиков, режиссеров и не знаю там кого еще — балерин, ковбоев, рок-звезд, черт их разберет. С риском, что Ридрек меня убьет. Он, или его помощнички, о которых я столько слышал, но ни хрена толком не знаю. Вот и думай тут. Слушай, а чем так уж плох этот Ридрек?