Спустя час Гермиона поняла, что отвлечь ее от мыслей, что она, без сомненья, соскучилась, не мог ни один учебник. Поэтому она решительно встала и направилась к полкам, на которых хранились древние родословные. Бегая взглядом по ярлыкам пергаментных свитков, она обнаружила то, что надеялась найти: родословную семейства Малфоев.

Род оказался весьма древним. А, учитывая, что записи могли вестись не с самого начала, так и еще древнее. С первого взгляда родословная не показалась подозрительной: типичные слизеринские лица и имена. Гермиона скользила глазами по генеалогическому древу вверх и с удивлением заметила, что один из старейших предков слыл весьма любвеобильным, оставив после себя приличное потомство, причем от разных матерей.

Но самое удивительное, что все они были мальчики.

«Видно, женские хромосомы у Малфоев не выживают», — подумалось с легкой усмешкой.

Но чем ниже Грейнджер спускалась по этому древу, тем малочисленнее становился род Малфоев. Некоторые ветки обрывались в разное время по непонятным причинам. Вскользь брошенная шутка вдруг обрела четкие очертания. У Малфоев с некоторой поры рождались только мальчики. Гермиона, устав от мелькания слизеринских имен, сразу посмотрела на последнюю строку и обнаружила, что Люциус и Драко — последние представители этой древней фамилии.

«Наверное, правило жениться на чистокровных волшебницах сыграло с ними злую шутку», — решила для себя Гермиона, ведь некоторые из жен состояли с Малфоями в кровном родстве.

Она свернула пергамент, положила его на место и, прихватив с собой пару книг, отправилась в общую гостиную.

За первым же поворотом Гермиону ждал Малфой. Он смело взял ее за руку и силой потянул к туалету плаксы Миртл.

— Давай как-нибудь без истерик, Грейнджер. И лекций тоже, — сказал Драко, как только дверь за ними захлопнулась. — И не беспокойся, привидения здесь нет. Мы с ней вроде как поладили.

— Неужели и она попала под твое обаяние? — саркастически, но с некоторой веселостью спросила Гермиона, потому что в душе она обрадовалась привычной малфоевской наглости. — Между прочим, это Миртл отличается неуравновешенностью, а не я. Только я не удивлюсь, если и её ты тоже заставил.

Драко с недоумением посмотрел в улыбающееся лицо Грейнджер.

— Не можешь не поддевать меня, да? Злишься? Дуешься? — и в лоб: — Хочешь?.. Истосковалась совсем, бедняжка... Потерпи, — он проигнорировал вздернутые брови собеседницы и поспешил «разочаровать» ее насчет Миртл: — Ты не поверишь, но иногда привидение достаточно попросить. Так что не переживай за свою прозрачную подружку, мисс Сердобольность!

— Малфой, ты меня удивляешь! Попросить? Ты?

Но он не собирался пропускать колкую фразу мимо ушей:

— Твой неограниченный ум выдает такую же безграничную чушь. И не нагружай, ради Мерлина, мое терпение своими заблужденьями.

— Я безумно рада, что ты признаешь неограниченность моего ума, но, будь любезен, не испытывать и мое терпение. Больше никаких «хочешь»!

Драко прыснул:

— Научись врать, если уж связалась с Малфоем.

— Вот только не надо меня поучать! Я лучше тебя знаю, кого хочу. И кого не хочу тоже! Соблюдай уже правила, это будет по-честному.

— Куда же без гриффиндорской честности? — Драко, не обращая внимания на сопротивление Грейнджер, прислонил ее спиной к двери. — Когда ко мне обращаются с просьбой "скажи, только честно", я с ужасом понимаю, что придётся беспардонно врать. И это правило всегда работает. Три дня прошло, ты что, сдаешься? — слегка бегающий взгляд выдавал волнение и нетерпение.

— Вот еще! — возмущенно ответила Гермиона, находясь в капкане из рук, прижатых ладонями к двери по обе стороны от ее лица. — Это ты, наверное, спасовал. Помнится, кто-то чуть не сломался в Астрономической башне, только почему-то упрямо отрицает очевидное.

— Для тебя — может быть, но не для меня. Глупо признавать поражение, когда так близок к победе. И не качай головой! Я прав. Вот лучше скажи, Грейнджер… только честно, — Драко усмехнулся, глядя ей прямо в лицо, — как сильно ты по мне скучала?