— Я хотел, чтобы ты еще раз всё взвесила. Ребенок — это важно. К тому же, я бы предпочел близость без примеси жалости, что ли…

— Да, мне было немного жаль тебя, но я хотела тебя не поэтому!

— Грейнджер, такие решения не принимаются на эмоциях. Ты не можешь знать, что будет дальше. Не можешь! И здесь тоже — без вариантов. Поэтому дай себе больше времени.

— Ты так говоришь, как будто жениться собираешься! — сыронизировал Гермиона.

— Не сегодня, конечно, но да… Когда-нибудь.

— Это предложение?! — голос выдавал, скорее, шутку, чем серьезный вопрос.

— Я не для этого тебя позвал, — сосредоточенно сказал Малфой. — Не хочу обсуждать эту тему. И мне не до улыбок!

— А для чего? Если из-за отказа… — Гермиона погладила Драко по щеке. — Я не сержусь, правда.

— Подожди, узнаешь, что я за фрукт, растерзаешь меня на мелкие дольки.

— Ты специально хочешь меня напугать, да? — и, медленно освободив свою руку, она села на диван.

— Помнишь, — судорожно сглотнув, заговорил Малфой, — наш спор?

— Мы же договорились! Там, в башне. Хотя я лучше прибавлю, что именно он нас и свел. Так что спасибо, что поймал меня на слове.

— Так вот, — неровно продолжил Драко. — Я был уверен, что выиграю.

— Я помню, — Гермиона улыбнулась собственным воспоминаниям, — а вышла ничья.

— Не всё так просто, Грейнджер. Я был абсолютно уверен, что выиграю! И это не имеет отношения к моей натуре. Это моя кровь, — голос дрогнул на последнем слове.

— И что с ней не так? Она голубая? — Гермиона подавила смешок. Нервное напряжение сказывалось как-то непривычно, а лицо Малфоя было слишком серьезным для подобного выражения чувств.

— Нет, она волшебная.

— И не один год. Скажу тебе по секрету, что это известно довольно многим, — Гермиона еле сдерживала себя от нового смешка. Эта веселость вследствие стресса уже раздражала и ее саму.

— Грейнджер, перестань! Не до игр!

— Извини, само как-то сорвалось…

— Когда будешь казнить меня в своих глазах, вспомни, что дети не в ответе за грехи отцов.

— Ты хочешь поговорить о проклятии? — Гермиона даже встала. Вот этого она точно сегодня не ожидала — добровольных откровений.

— Нет, скорее, о его причинах.

Грейнджер с немым вопросом вглядывалась во взволнованное лицо. Драко нервно сунул руки в карманы. Он медлил, понимая, что после признания обратной дороги не будет. Но решение было принято, а становиться еще одним из невероятного множества Малфоев, скрывающих правду, не хотелось:

— Арахниус потребовал у Клариссы Фламель не только сыновей, но и особую кровь, способную вызывать у понравившейся ему женщины зависимость, желание, способность ее подавлять, это что-то вроде амортенции, но сильнее и сложнее. Поэтому всем нам так трудно отличить истинное чувство от поддельного. Такая сладкая иллюзия.

— Почему всем вам? — заговорила Гермиона настороженным голосом и чуть приблизилась. Сознание отказывалось впускать страшный смысл.

— Потому что я такой же! И когда соглашался на спор, я думал, что ни за что не проиграю. Грейнджер, я хотел использовать свой дар против тебя.

Какой, к черту, дар?!

— Ты, что?.. — Гермиона потерла виски. — Ты...ты напичкан Амортенцией?

— Если тебе так проще принять, то да, — кивнул Драко и сделал шаг навстречу.

— Но это невозможно… — Гермиона отступила.