— Один — один. Пара желаний тоже ничего.

Напоминать, чем ему придется заплатить за проигрыш, никак не хотелось. Обещала не давить, так будь любезна проявить тактичность.

Драко недооценил Гермиону, и она в третий раз с лихвой обставила его. Оскорбленное выражение лица напомнило о прежнем Малфое с той лишь разницей, что длилось это непривычно недолго.

— Два из трех, значит, — пиная снег носком ботинка, заключил он. — И ты схитрила, не спорь! Ничего, я на тебе и с одним желанием отыграюсь!

— Не расстраивайся,— Гермиона старалась смягчить горечь поражения, — тебе будет где развернуться... Теперь мы будем встречаться только в укромном месте.

В ответ она увидела лишь дерзкое лицо Драко.

И это лучшее из зол!

* * *

В тот же вечер их комната, как и прежде, показалась Гермионе уютной и теплой. Камин горел, а Малфой ждал ее прихода, изучая вид за окном. И даже не повернулся, когда она вошла. Он просто слушал ее шаги, треск дров в огне и разглядывал зимний пейзаж.

Гермиона обняла Драко, прижавшись щекой к спине. Они простояли так несколько минут, пока он не опустил руки, притягивающие его за грудь, и не произнес:

— Лучше нам поговорить здесь, а не в спальне.

— У тебя есть спальня? — с удивлением спросила Грейнджер.

— Ты дверь в углу не заметила?

Гермиона отрицательно покачала головой.

— Но хоть в чем-то ты небезупречна, — вздохнул Малфой. Его прежняя дерзость куда-то исчезла. — Тебе лучше сесть, — он жестом указал на маленький диван.

Грейнджер боялась, что Драко вдруг передумает, поэтому тут же присела и молча ждала откровений с нескрываемым волнением. Однако Малфой нервничал не меньше. Но решив, что ей и так почти все известно, и он ничего не теряет, начал:

— Мой род и прежде не отличался многочисленностью. А когда единственный брат Арахниуса, Нарцисс, окончательно сошел с ума от любви к самому себе и отрекся от жены и дочери, названной им, кстати, в честь собственной персоны, мой предок стал болезненно одержим идеей могущества рода Малфоев.

Но злобный нрав, как и у большинства из нас, долго не позволял Арахниусу жениться. Женщины просто бежали от него, как от чумы. Я не знаю, когда ему пришла в голову столь преступная мысль, и как долго он ее вынашивал, только он сделал то, что сделал. Ты сама всё поняла. Добавить нечего. Он заставил Клариссу наделить его и всех его потомков даром производить на свет только мальчиков, как единственных хранителей крови. Арахниус отчаянно желал сделать их похожими на себя, на истинного Малфоя, и благодаря алхимии у него это получилось. Только ему и в голову не пришло, что почти всем его потомкам придется заплатить.

Сейчас я не могу рассказать тебе всё до конца, только жажда обладать женщиной, используя ее слабую волю, заставила его быть неограниченным в своих желаниях. За семнадцать лет до своей смерти он успел оставить тринадцать детей, законных и даже незаконных, с радостью признавая их перед собственными женами.

Так или иначе, до смерти Арахниуса проклятие давало о себе знать лишь частично и в том, что все мальчики росли, действительно, истинными Малфоями: высокомерными, самоуверенными, расчётливыми, до совершеннолетия любившими только себя и остававшиеся холодными по отношению к слабому полу. Как сам предок и его самовлюбленный брат. Тогда Арахниусу это не показалось подозрительным. Кларисс в точности исполнила его «просьбу» в превосходной степени, оставив — на будущее — некоторую склонность к безумию.

Но со смертью предка проклятье стало проявлять себя в полной мере. Когда старшему из сыновей исполнилось восемнадцать, случайно выяснилось, что он, вроде как, ущербен. Кроме того, было и еще кое-что, о чем я не готов тебе сейчас рассказать. И опять это не показалось странным, пока через сотню лет не приобрело пугающие масштабы.

К тому времени, как Малфоям стало понятно, что дело не в истощенной магии или физическом недуге — мы прокляты, волшебницы уже не было в живых. Лишь она могла отменить заклятье, поэтому Николасу ничего не угрожало, но он, следуя собственным убеждениям, открыл одному из потомков его смысл. Тем более, Кларисс перед своей смертью раскаялась. Воистину, она была умнейшей из женщин! Она хладнокровно отомстила, и эта месть грозила стать особенной. Поэтому все попытки увеличить род за счет рождения мальчиков не приносили желанных результатов. И не все мои предки были склонны заводить детей, как коллекционеры. Так постепенно, учитывая безумие, проклятие, болезни и прочие вещи, лишающие даже обычных волшебников жизни, Малфоев осталось лишь двое.

Драко замолчал. Он отвергал глаза Грейнджер, он видел, он топил в них бурю эмоций. И столько же переживаний.

— Но если Кларисса все-таки раскаялась, она не могла не сказать, как все отменить! — с энтузиазмом предположила Гермиона и, пораженная еще одной догадкой, вскочила с места. — Вот откуда эти руны!

— Твой ум — просто наказание какое-то, — раздраженно заявил Драко и продолжил: — Возможно, Фламель обманула нас. Это не сработало ни разу.