— Поверь мне, это вполне реально. И я прямое этому доказательство.

— Доказательство чего? Векового обмана? — она возвела глаза к потолку, задыхаясь от великой несправедливости. — Что вы за род-то такой!

Так Драко играл с ней буквально?..

— Грейнджер, выслушай меня...

— Малфой, это подло! — вспылила Гермиона, покрываясь невидимыми иглами.

— Это не мой выбор, я не могу это контролировать!

Грехи отцов.

— И ты говоришь мне об этом только сейчас?! — ненадолго прикрыв глаза, выпалила она. — Когда я?.. — «...влюбилась».
– Да как ты мог столько молчать! Черт, ты же Малфой!

Гермиона невольно сжала кулаки.

— Но ведь говорю! — взорвался Драко.

— Сто баллов Слизерину за смелость!

— Прекрати, — Драко знал, что просто не будет. — Да, я — истинный Малфой, но я решил рассказать тебе об этом, пока дело не зашло слишком далеко.

— А ты считаешь, что это не далеко? Не далеко?! — от высоких нот заложило уши.

Гермиона шагнула навстречу — стремительно и громко. Драко не двигался, ожидая удара.

Но его не было.

— Так зачем же сейчас признался? — злые духи подчинили ее себе без спроса.

— Не поверишь, Грейнджер. Совесть…

— Ты прав, сейчас я тебе не поверю. Как тебе можно верить?! — сердце сжало в дьявольские силки. — Чему, вообще, теперь можно верить?

Гермиона заходила по комнате темным маятником, восклицая:

— Ты хочешь сказать, что всё, что я чувствую рядом, это… любовный бред?!

— Я не знаю, — шепнул Драко, покрываясь холодным потом.

— А что знаешь? — язвила Гермиона. — Нет, я ушам своим не верю! — протестовала она. — Так я околдована с первого дня?

— Я не знаю, — прикрикнул он. — Даже здесь есть исключения! Ты сильная, до тебя ни одна девушка не могла устоять передо мной.

Глаза Гермионы вспыхнули от ярости:

— Ты что, хвастаешься?!

— Нет, нет и нет! Я просто пытаюсь сказать, что ты особенная.

— Кажется, подобное я уже слышала. Так вот в чем дело… И зачем надо было это начинать, я не понимаю? Чтобы всё оказалось ложью?! Говоришь, я — зеркало? Значит, твои эмоции тоже бред?!

— Я и пытаюсь это понять. Это очень важно для меня, — важнее страха расплаты. — Это фамильная черта: не уметь отличать подделку от оригинала.

— А стоит ли?! — в голосе царила обида.

— Для меня стоит, — лицо Драко выражало надежду.

— Но мое сердце — не игрушка, Малфой! Я тебе не подопытный кролик!

— Только ты сама в состоянии различать собственные эмоции, и, скорее всего, моей крови неподвластна.

— А я не хочу никаких «скорее всего»! — Гермионе хотелось сбежать. — Что, прикажешь так и жить, сомневаясь друг в друге? Это же пытка! Сердечная мука… Вы сами себя наказали! Кларисс тут ни при чем.

— Но я этого не просил! И я почти уверен, что единственный, кто на это пошел до того, как… Желание открыть тебе правду до близости — это вторая причина.

— Ну и зачем?! Попользовался бы моей подавленной волей в полной мере! Ты же собирался…

— Черт! Но не сделал ведь! Ты должна решить, что ты чувствуешь. Сама. Как и я. И в этом я не могу тебе помочь.

— И я тебе не могу, Малфой!