В 538 году связь между Галисией и Римом осуществлялась, по-видимому, беспрепятственно. Первого марта этого года папа Вигилий (537-555 гг.) в Риме написал письмо Профутуру, митрополиту Браги, который просил его совета по некоторым проблемам, возникшим в Галисии. Письмо митрополита до нас не дошло, но сохранился ответ папы68. В нем Вигилий отмечает, что галисийские католики живут «в самой отдаленной части света» (extremis mundi partibus), и хвалит Профутура за его благочестие.

Из послания в целом можно сделать некоторые выводы о жизни в королевстве свевов в самые темные времена69. Нет и намека на какое-либо преследование католиков со стороны правителей-ариан. Проблем было много, но религиозное преследование было не из их числа. Очевидно, не было ничего удивительного в том, что католик посылает письмо в Италию или даже пишет папе. Католики, судя по письму Вигилия, могли свободно переписываться между собой и исповедовать свою веру, могли строить новые церкви и освящать их, а также перестраивать те из них, которые нуждались в ремонте. Католические иерархи продолжали свою работу без вмешательства со стороны государства, и папа между делом упоминает о «других епископах в своих епархиях»70. Кроме того, очевидно, что эти иерархи могли свободно обсуждать те верования, которые они считали ересью, и защищать свое учение в спорах с оппонентами. Они могли словом и делом выступать против присциллианства и манихейства и, несомненно, также против арианства. В своем письме к папе Профутур не просил просветить его по поводу какой-либо из доктрин арианства, но требовал, чтобы папа высказал свое суждение по поводу отвращения присциллиан к плоти животных. Причина здесь, видимо, в том, что, с точки зрения католика, теоретические основы арианства были подорваны несколько поколений назад. Против них уже нечего было сказать. Ошибки арианства были теперь ясны всем, кроме самих ариан. Единственный вопрос Профутура, касающийся арианства, заключается в том, как поступать с теми католиками, которые вступили в ряды еретиков, а теперь хотят вернуться в лоно церкви. Если считать, что к арианам присоединялись в основном карьеристы и лизоблюды, то возникает интересный вопрос: что заставило их в 538 году вернуться к католицизму? Что бы это ни было, свевы, очевидно, не чинили препятствий тем, кто, поменяв однажды веру, теперь желал вернуться в лоно католической церкви.

Но незадолго до 560 года или около него случилось нечто такое, что заставило правителей-свевов пересмотреть свое отношение к католической церкви, отказавшись от прежней веротерпимости. Ибо когда Лукреций, митрополит Браги, обратился к Первому совету Браги в календы мая 561 года, он ясно сказал о том, что синоды католической церкви в Галисии были запрещены королями, и лишь недавно запрет был снят71. Мы достоверно знаем, что в соседнем королевстве везеготов собрание провинциальных синодов католической церкви было запрещено, видимо, королем Агилой в 549-555 годах; кроме того, везеготские короли никогда не разрешали проводить национальные ассамблеи, которые бы охватывали все провинции Испанского королевства72. Теперь то же случилось в Галисии, хотя в 447 году, когда папа Лев советовал испанским епископам собраться вместе, положение было иным. К сожалению, не до конца ясно, какова была ситуация в 538 году, когда Вигилий писал Профутуру.

Почему были запрещены синоды? Можно предположить, что Агила запретил синоды в везеготском королевстве потому, что византийцы в 552 году высадились на южном берегу его королевства: он опасался, что католики Испании, организовавшись, присоединятся к завоевателям или по крайней мере будут им помогать в случае, если тем удастся вырваться из Малаги и Картахены, двинуться на север и углубиться на территорию везеготского королевства. И хотя трудно себе представить, чтобы в VI веке епископы на своем синодальном собрании планировали военную кампанию или партизанское движение для поддержки византийцев или кого-либо еще, все же можно предположить, что правительство рассматривало бы испано-римских католиков как «пятую колонну» в своей стране, если бы византийцы начали наступление из своих опорных пунктов на побережье в глубь страны.

Возможно. Однако даже самый пессимистично настроенный из све-вов — военных судей в свои самые мрачные моменты вряд ли мог ожидать, что солдаты Восточного Рима пойдут маршем из Малаги и Картахены к горам далекой Галисии, по дороге разрушив Толедо и везеготское королевство. Это поистине было бы безнадежным прогнозом. С другой стороны, только фанатичный приверженец Византии мог предположить, что католики свевского королевства с радостью встретят восточно-римских солдат и, как один, встанут под ружье, чтобы им помочь. В конце концов, когда византийцы высадились в Картахене, наиболее обеспеченные предпочли бежать в королевство еретиков-везеготов вместо того, чтобы примириться с налогами и бесправием, навязанными католиками-чи-новниками Юстиниана73. Таким образом, у королей свевов не было серьезных оснований запрещать синоды только потому, что византийцы высадились в Малаге и Картахене.

И тем не менее запрет, несомненно, существовал. Может быть, испано-римляне угрожали восстанием? Может быть, в Галисии существовал свой потенциальный Атанагильд — современнник реального Атанагильда из Бетики? Если так, то история ничего о нем не знает. Может быть, морское сообщение между франкской Галлией и Галисией, о котором мы узнаем в более позднее время (с. 155), угрожало правящему положению свевов в Галисии неким образом, неизвестным Григорию Турскому? Однако везего-там оно явно не угрожало, но они также запретили провинциальные католические синоды. Очевидно, какой-то фактор, угрожавший обоим королевствам полуострова — и королевству везеготов, и отдаленному северо-западу, — в середине века начал оказывать влияние на оба правительства; оба они решили, что было бы небезопасно разрешить католическим епископам собираться вместе. Но что это был за фактор и действительно ли такие собрания могли быть опасными — этого мы не знаем.

XI. Испания и Британия

Вряд ли можно сказать, что мы хорошо знаем историю большей части Европы середины и конца V века. Исключение составляют лишь некоторые регионы — Южная Галлия, Италия и на короткое время — та часть Австрии, которая лежит между реками Мур и Дунай (благодаря тому, что Эвгиппий в «Житии св. Северина» дает нам удивительно яркую картину жизни в Норике в конце этого столетия). Иногда мы забываем о том, что есть и еще один исключительный регион: благодаря Гидацию мы располагаем непрерывной летописью событий, происходивших в Испании, или, по крайней мере, в ее северо-западной части, вплоть до 469 года. Странно, что та часть Европы, которую древние считали самой удаленной, имеет достаточно хорошо документированную историю, в то время как Северная Галлия, Рейнская область и даже романизированная Бетика остаются для нас почти неизвестными. Нельзя сказать, что мы много знаем об Асторге или Луго середины V века, однако это гораздо больше того, что нам известно о Лондоне или Париже того времени, и ненамного меньше той информации, которой мы располагаем об Афинах или Иерусалиме.

Надо признать, что у нас нет сведений ни об одном конкретном человеке, жившем в это время в Галисии. Ни об одном испано-римлянине мы не знаем столько, сколько о Сидонии Аполинарии, жившем в Южной Галлии, и ни об одном варваре мы не знаем столько, сколько о короле Теоде-рихе, жившем в Италии. Даже личность самого Гидация для нас почти призрачна, а многочисленных свевских королей мы можем представить себе с той же степенью достоверности, с какой представляем себе Ворти-герна, Хенгиста и Хорсу (если они вообще существовали). Мы не только не способны уловить различия в политике разных свевских королей, но и вообще не знаем, проводили ли они какую-либо политику. Возможно, они просто из года в год наносили удары вслепую по тем городам и районам, где, как они считали, найдут пропитание, ценности и деньги.

При дворах везеготских королей Тулузы и остроготских королей Равенны можно было увидеть не только варваров, одетых в звериные шкуры, но и множество римлян — юристов, чиновников, советников, епископов и людей других занятий. Но нам ничего не известно о римских юристах при дворе Рехилы или Рехиария. Причина здесь, конечно, в том, что эти монархи не пользовались их услугами. Они строили свои планы, не прибегая к помощи римлян. По свидетельству Гидация, они были разбойниками, и больше никем. Для их примитивной деятельности им не нужны были теоретические дискуссии или знание прецедента и протокола. Не будучи федератами, они не обязаны были согласовывать свои земельные взаимоотношения с римским законодательством. Не имея латинского кодекса законов, они не нуждались в римских юристах. Их дипломатия была, очевидно, слишком грубой и потому не требовала участия изощренных римских дипломатов. Как правило, они общались с соседями через свевских, а не римских послов, хотя, вероятно, в одном случае Гермерих вел переговоры с императорским двором через епископа Симпосия; а в конце периода, описанного Гидацием, в 469 году, Ремисмунд вместе с группой свевов послал для переговоров с императором римлянина Лусидия, уроженца Лиссабона1.