Истопник, считавшийся очевидцем выхода вампира из могилы, с бледным и строгим лицом поджидал состоятельных посетителей внутри склепа бирючинской архитектуры. Когда все гости разместились в тесном, темном и сыром помещении, истопник замогильным голосом начал рассказ:

– И вот, значит, смотрю, а трава у наших ног зашевелилась и земля на могилке вот в этом самом месте, - истопник наклонился, показывая место на могилке и замер.

– У тебя что, никак спину прихватило?
– подобающе тихо спросил Аким Евсеич.

– С-с-смотрите с-с-сами, - вдруг начал заикаться истопник.
– Опять-с вылезает!

– Да где? Помнишь ли, мы же его пригвоздили!
– прошептал Аким Евсеич.

Молодой князь ухмыльнулся и, покачав головой, наклонился над тем местом, куда указывал истопник.

– Торчит оттуда какая-то красная бархатная тряпка, - меланхолично пожал плечами. Но глянул на Акима Евсеича и осекся:

– И золотом поблескивает?
– шёпотом спросил тот.

– Да-с, - без прежнего сарказма ответил молодой князь. Аким Евсеич изменился в лице и попятился назад.

– Любимый халат моего зятя: красный бархатный, шитый золотыми драконами, - еле выговорил Аким Евсеич.

– Батюшка, крест, крест нательный в зубы возьмите. Как в тот раз. Помните?
– шептал, задыхаясь от страха не мелкий мужик, привыкший махать топором по берёзовым чуркам.
– И вы, господа, тоже!
– И так как стоял в самом дальнем углу от входа, не разбирая дороги, ломанулся к выходу, готовый снести на своём пути и князя, и княгиню.

Эта совсем не постановочная сцена, столь реальная и правдивая произвела впечатление не только на гостей, но и на хозяев. Княгиню пришлось вести под руки и брызгать в лицо водой, чтобы успокаивать. А она, с расширенными зрачками, дрожащими губами поясняла, что слышала скрежет и тяжкие вздохи из могилы! Истопник, крестясь, подтверждал слова княгини, что наклонившись к могиле, тоже какую-то возню слыхал.

Уезжало из Бирючинска княжеское семейство потрясённым, пригласив Акима Евсеича и Натали к себе, полагая пригласить знакомых спиритов и поведать им обо всём увиденном. А возможно и провести спиритический сеанс. Молодой князь теперь украдкой бросал на Наталью Акимовну внимательные взгляды, и потирал лоб, будто постоянно о чём-то размышляя. И только Натали оставалась в обычном своём состоянии и отнеслась к случившемуся с холодным спокойствием.

За всю дорогу назад молодой князь проронил только одну фразу:

– Уж не мертва ли она? Рука холодна как лёд, при поцелуе даже сквозь перчатку чувствуется. Настоящая вдова вампира! Я читал в иностранном журнале... есть на эту тему научные изыскания, - и умолк, погрузившись в задумчивость.

Оставшись одна, в ожидании, когда батюшка отвезёт её домой, Натали ходила по чистым комнатам с новыми обоями, подходила к креслам хоть и в новых обивках, но тех же самых, в которых она сидела юная и беззаботная. Наконец, остановилась напротив портрета матушки:

– Мне и страшно, и сомнения есть, но думается, что халат на могилке Кузьмы Федотыча закопал Егор Петрович, потому что скрылся он из моей спальни в нём, и ничего лучшего, видно, не придумал, как спрятать на могилке хозяина.
– Говорила Натали вслух, как в детстве, делясь с этим портретом матушки своими переживаниями.
– Матушка, милая, посоветуй, рассказать ли мне батюшке всю эту историю, или пустое это и не стоит его душу тревожить?

– Что худшее для отца, когда единственная дочь душу свою открыть не желает? Вместе любые трудности пережить легче.

– Батюшка!
– ахнула Натали, увлекшись, она не услышала, как вошёл Аким Евсеич.

– У порога пролётка, слуги уже перебрались. Поехали. Одним тут несподручно оставаться.

Разговор с рыбным расстегаем

Тёмный вечер превратил улицы в длинные чёрные рукава, и казалось, дороге нет конца. Во дворах лаяли и рвались с цепей псы, и редкий огонёк пробивался из кое-где незакрытых ставнями окон.

Однако дома царила благодать. Вернувшись на привычное место, слуги с должным усердием взялись за дела. Из кухни доносился запах свежей стряпни. На столе всё было готово к вечернему чаю.

– А я бы что-нибудь поосновательнее скушал... на сон грядущий, - втянул в себя приятный запах Аким Евсеич.

– Так расстегай рыбный только-только из печи вынула. Ежели желаете...
– улыбалась повариха.

– Накрывай. А ты, Натали? Талию блюсти будешь?

Натали, в ожидании трудного разговора с батюшкой, о еде не думала. Да и прав батюшка, с плюшек, да расстегаев - только в неглиже ходить, а не в модных платьях.