Когда Наталья Акимовна с батюшкой вошли туда, то все остальные были уже в сборе. Напротив входа, спиной к окну сидела дама в чёрном платье под горло. Длинные рукава полностью закрывали руки. И только кисти рук покрывали белые перчатки, отчего казалось, что живут они отдельной, самостоятельной жизнью. Лицо её было сосредоточенно, губы плотно сжаты. Это и была сама Флоренс Кук. Справа от неё расположились хозяева: князь и княгиня Самойловы, слева сидела Марья Алексеевна и рядом с ней бледный, даже в этом полумраке, одетый по последней европейской моде, но без излишнего подражательства, мужчина, высокий лоб которого покрывала лёгкая испарина то ли от болезни, то ли от духоты, образовавшейся в комнате - граф Кирилл Романович Сташено-Дагомышский . Граф Немиров, видимо ещё не определился с местом. Он стоял за спинкой стула госпожи Флоренс, оглядывая собравшихся, слегка скучающим, и всё-таки любопытствующим взглядом.

Платье Натали из плотного темно-зеленого шёлка, отделанное тонкими Елецкими кружевами с золотой каймой, открывало её шею и плечи мраморной белизны. Красиво уложенные чёрные кудрявые волосы роняли непослушные завитки на плечи и шею, ещё больше обращая внимание на их хозяйку. Лёгкий, едва уловимый аромат окружал её при каждом движении и улавливался даже в стоячем воздухе комнаты. В Акиме Евсеиче теперь вряд ли кто узнал бы того немощного и болезненного писаря, каким он был каких пять - шесть лет назад. Одет с большим вкусом, в костюме из дорогих тканей, сохранивший хорошую осанку и стройность фигуры, умевший держаться уважительно, но привыкший за последние годы к общению с людьми самого разного общественного положения, производил самое благоприятное впечатление, как на мужчин, так и на женщин.

После взаимного представления друг другу князем Самойловым незнакомых между собой гостей, решено было перейти к сеансу, поскольку часы давно пробили полночь. Когда Натали и Аким Евсеич заняли свои места, то граф Немиров, естественным образом, оказался справа от Натали, поскольку все другие стулья были заняты.

Глухим замогильным голосом госпожа Флоренс объяснила, как и что надо делать. Натали чувствовала непреодолимое волнение, и рада была бы вообще не пойти на этот сеанс, да батюшка заранее дал согласие. И вот теперь, ещё и сеанс не начался, а ей казалось, что супруг стоит за спинкой её стула и она ощущает его дыхание на своей шее. Акиму Евсеичу тоже было не легче. Куда бы он ни смотрел, взгляд невольно возвращался к мужу Марьи Алексеевны. Слава Богу, что темень в комнате, так что никто не обратил на это внимание.

Все присутствующие положили руки на стол, лишь чуть касаясь его поверхности, но ни в коем случае не надавливая и хором, размеренно стали призывать дух Кузьмы Федотыча. Время шло, ничего не происходило. Госпожа Флоренс, не меняя тона, попросила всех сосредоточиться, и думать только о Кузьме Федотыче, всем своим сознанием призывать его и не позволять своим мыслям отвлекаться ни на мгновенье. А тем из гостей, кто был лично знаком с Кузьмой Федтычем ещё до его смерти, пытаться зрительно представить его, продолжая взывать вместе со всеми. Постепенно монотонные призывы перешли в общий стон: вздох - приди Кузьма Федотыч, приди! Выдох и снова вдох: приди...

Аким Евсеич никак не мог заставить себя сосредоточиться на вызывании зятя. С мучительным чувством своей вины смотрел на мужа Марьи Алексевны, иногда переводя взгляд на неё саму, а она, как ни в чём не бывало, закатив глаза, взывала к Кузьме Федотычу. И это было страшно. "Неужели, - думал Аким Евсеич, - ей нипочём видеть, сидящих рядом за одним столом, любовника и мужа, которого она, собирается отравить?" От этих мыслей Акима Евсеича передёрнуло.

– Видели! Видели? Пришёл!
– страшным шопотом прокомментировала Флоренс Кук.

А Акиму Евсеичу, тем временем, от всех его мыслей померещился муж Марьи Алексеевны в гробу. Картинка на мгновение повисла в воздухе и исчезла! И до того душа его заныла, жалость и совесть вдруг с двух сторон так жалить начали, что хоть вставай и беги! Да не тут-то было!!

А Натали, как завороженная, не могла оторвать взгляд от белых рук госпожи Флоренс. И вдруг руки будто подбросило над столом, Натали почувствовала холодное дуновение, штора на окне взметнулась, следом брякнула о пол ножка стола и стол пошел стучать о пол, будто хотел расколоть паркет напрочь. Ножки тола стучали и бил о пол так, что все невольно отпрянули. И только госпожа Флоренс не потеряла самообладания:

– Кто здесь? Вы ли Кузьма Федотыч? Или это другой дух?

– Я! Нет от вас покоя!

– Согласны ли ответить на наши вопросы?

– Дурь одна, эти ваши вопросы!

– Ждёт ли кого из здесь сидящих смерь в ближайшее время?
– задала вопрос госпожа Кук.

– Ха-ха-ха!!!
– заскрежетал смех, и Натали не сомневалась, это голос её супруга. От обморока её удерживала только горячая рука князя Немирова, который только сильнее сжал её ладонь, когда стол вдруг заходил ходуном.

– Между вас сидят убийцы и спрашивают о смерти? Ха-ха-ха!

Аким Евсеич занятый своими переживаниями, не особенно верил во всё это действо. Но когда дух провозгласил про убийц... Аким Евсеич впал в ступор, да так и сидел не в силах шевельнуться. Ведь он-то знал, о ком ведёт речь зять! Натали и Марья Алексеевна!

– Это дьявол! Это не Кузьма Федотыч! Изыди! Вон! Вон пошёл!
– закричала госпожа Флоренс. Князь Самойлов зазвонил в колокольчик, вошел слуга, до того ожидавший в соседней комнате с канделябром из пяти свечей.