отечественной философии, ее периферизации, подтверждается

(см. гл. 6, 16).

Причины интеллектуальной стагнации

Сборник « Мыслящая Россия» позволяет говорить о стагнации всей

социально-гуманитарной мысли в России, несмотря на растущее

обилие книг, статей и отдельные неплохо поставленные отрасли

исследований (экономический анализ, социологические опросы). Сам

проект «Мыслящая Россия» хорош, прежде всего, тем, что был

поставлен жесткий диагноз: Россия оказалась не-мыслящей, или же

мыслящей плоховато, неряшливо и провинциально.

Каковы же причины интеллектуальной стагнации? Разделим их на

внешние, относящиеся к социальному бытию самих интеллектуальных

сообществ и их окружения, и внутренние, относящиеся к образу

мыслей, ментальным стереотипам, установкам и предубеждениям,

«слепым пятнам» сознания и проч. (Если угодно, можно сопоставить

внешние и внутренние причины с достопамятными «социальными и

гносеологическими корнями».)

Многие внешние причины широко известны и проговорены, в том

числе участниками проекта « Мыслящая Россия»:

инерция советской системы организации науки;

захват ключевых позиций академической номенклатурой,

заинтересованной лишь в сохранении своего положения;

отсутствие систематических дискуссий между разными

позициями и школами;

слабость или отсутствие реального взаимодействия между

фундаментальными исследованиями и прикладными разработками;

отрыв исследований (в НИИ) от преподавания (в университетах);

сугубо инструментальное отношение власти к социальным

исследованиям («если не пиар нам, то секвестр вам»);

«партийность» и низкопоклонство научных журналов (своим и

начальству — «зеленая дорога», чужим и безвестным

проникнуть весьма трудно, беспристрастное рецензирование

— редкость) и т. д.

124

Остаются актуальными более глубокие, неявные причины:

сохраняющаяся система дисциплинарного финансирования

исследований, препятствующая межнаучной кооперации

[розов, 2002, с. 570-571];

господствующая система оценки научного труда,

стимулирующая регулярные публикации (на основе мелких

исследований или вовсе при отсутствии таковых) и не

стимулирующая долговременные, трудозатратные штудии;

устойчивое взаимное равнодушие российских исследователей,

в результате чего новые идеи и направления не

поддерживаются, не получают отклика и гаснут;

общая заниженность стандартов научной квалификации

(особенно в провинции) и т. д.

Анализ внутренних причин интеллектуальной стагнации, проведенный Р. Коллинзом (утеря культурного

капитала, комментаторское поклонение классике и погруженность в технические

детали) [Коллинз, 2002, с. 655-659], может быть прямо приложен к

проблеме интеллектуального кризиса в современной России, но при

некоторых модификациях модели картина становится яснее.

Речь сейчас нужно вести не об утере ранее накопленных

достижений (это было верно для обрыва традиции после

«философского парохода» и «великого перелома» конца 1920-х гг.), а о

том, что в сегодняшней России культурный капитал в социальных

науках и философии практически перестал накапливаться.

Каждая новая волна интеллектуальной моды (из тех же США,

Франции и Германии) почти полностью смывает предыдущие волны и

обесценивает ростки самостоятельных исследований.

Постструктурализм, постмодернизм, социальный конструктивизм,

анализ случаев, дискурс-анализ захватывают умы, дискредитируя

прежние подходы. Разумеется, кроме широких сменяющих друг друга

волн, есть также параллельное одновременное влияние разных

европейских и американских школ мысли на отдельные российские

центры, но здесь глухота к прошлому оборачивается глухотой к

чужакам.

Комментаторское поклонение классике, ярко выраженное

в советскую эпоху по отношению к «классикам марксизма-ленинизма»,

теперь сменилось комментаторством по отношению к новым модным

зарубежным книгам и веяниям. Что встречается редко, так это