Постояв немного, она вернулась к столу, собрала бумаги, попутно окинула себя в овальном зеркале за креслом. На неё посмотрело её лицо, чуть овальное, с правильными чертами и маленькой мушкой на левой щеке. Особым предметом гордости Аглаи были чёрные, как вороное крыло, волосы, густой копной спадавшие почти до пояса. Ей даже однажды предложили сняться в рекламе какого-то шампуня, но Аглае в то время было не до съёмок и она отказалась. Наверное, зря. Теперь бы на неё смотрела вся страна.

Она взяла с тумбочки деревянный гребешок и принялась расчёсываться. Эту пышную, поблёскивающую в свете торшера чёрную копну очень любил целовать Вячеслав. Вячеслав! При мысли о нём у Аглаи перехватило дыхание, а на глаза навернулись слёзы. Нет, с ним давно покончено! Но почему она до сих пор не может вырвать его из своего сердца?

Она отложила гребешок и вернулась в кресло.

Это было в прошлом году, летом, на Чёрном море, во время её отпуска. Тот упоительный, сумасшедший август ей не забыть никогда, никогда...

Сквозь стекло маски в бледно-зелёном подводном тумане виднелись стайки рыб, водоросли, мелкая живность, сновавшая по дну и прятавшаяся среди камней. Под Аглаей скользила её тень, а наверху маячил тёмный контур лодки. Вячеслав, тоже в маске, с аквалангом на мускулистой загорелой спине, выковыривал из расщелины большую витую раковину.

Плавными движениями рук и ног направив своё тело вверх, Аглая вынырнула, сдернула с головы маску. Ей в глаза ударило закатное солнце. Оно висело среди далёких скал, отражаясь на морской глади.

Аглая залезла в лодку. Судёнышко было небольшим, узким, с маленькой каютой посредине, в которой можно было перемещаться только согнувшись в три погибели. Аглая стащила с себя акваланг, вытерлась, уселась на нагретые доски кормы и спустила ноги в воду.

На волнах показался Вячеслав. Маску он снял ещё в воде и сейчас плыл с протянутой вверх рукой, в которой был зажат трофей - розовая раковина. Аглая рассмеялась. Она смотрела, как он забирается в лодку, как отфыркивается, приглаживает на голове коротко стриженые светло-русые волосы, снимает со спины акваланг. Освободившись от снаряжения, он в одних плавках встал на носу лодки. Закат эффектно золотил его стройную сильную фигуру. Аглая откровенно любовалась им. Он знал, что она им любуется, и смеялся, сверкая своими синими глазами.

– Что ты смеёшься?
– Аглая вынула ноги из воды и уселась по-русалочьи.

– Потому что ты смотришь на меня так, словно собираешься проглотить!

– А может, я тебя и правда хочу проглотить?

– Отлично! Глотай!

Он подскочил к ней, и у Аглаи захватило дух, когда он сжал её в объятиях. Его ладони заскользили по её спине и бёдрам, вызывая в её теле сладостную дрожь. Она прижалась к нему, её губы искали его рот.

Несмотря на его тридцать пять, у Вячеслава была удивительно гладкая кожа. Аглая называла её атласной и любила касаться её губами. На его безволосой груди, покрытой ровным бронзовым загаром, выделялись два маленьких соска, которые приводили Аглаю в упоение. Когда он, устав от ласк, лежал, откинувшись навзничь, она гладила его грудь и целовала эти соски, полузакрыв глаза. Вячеслав, обвив её рукой, дарил ей ответные поцелуи.

– Смотри, солнце уже почти зашло. Нам пора на берег.

– Нет, Славик, полежим ещё немного. Такой чудесный сегодня день...

– У нас будет ещё много таких дней.

– Много...
– как эхо, откликнулась она.
– Правда, много?

– Конечно, куда же мы с тобой денемся?

– Даже не верится...
– Она засмеялась от счастья.
– Ещё много таких дней, как этот...

Он прижал её к себе.

– Аглая, мне ещё ни с кем не было так хорошо, как с тобой.

– Ни с кем?

– А ты ревнуешь?
– Его зубы сверкнули в ослепительной улыбке.
– Не рано ли?

– Я не ревную. Пусть даже всё это когда-нибудь кончится... Всё равно, я не буду жалеть об этих днях. Я сохраню их в памяти. Я всегда буду благодарна тебе за них, что бы ни случилось потом с нами.

– А что может случиться? Мы ведь решили не расставаться.

Аглая вздохнула и потянулась, запрокинула голову. Он покрыл поцелуями её подбородок и шею.

– Через неделю кончается отпуск и я должна уехать в Москву, - прошептала она печально.

– Мы не расстанемся. Я разыщу тебя там.

– Но в Москве будет уже не то... Мы не сможем любить друг друга, как здесь...

– Почему?

– Не знаю. Там не будет такого солнца и моря.

– Может, это и к лучшему. Хорошее быстро приедается. Мы будем приезжать сюда каждый год. Или два раза в год. И всё будет повторяться сначала. Мы будем плавать, ночевать в палатке и любить друг друга.

– Любить...
– откликнулась Аглая и закрыла глаза.

Мягкие губы Вячеслава хранили солоноватый привкус морской воды. Она оплела ногами его бёдра, её руки сомкнулись на его спине.

– Наступает темнота, - прошептал он.
– Нам пора возвращаться.

– Нет...
– Она задышала глубже.
– Ещё рано... Поцелуй меня... Ещё...
– Из её груди вырвался сладостный стон...

– Боже мой, ты до сих пор не причесалась?

В комнату заглянула мать. Аглая вздрогнула, выпрямилась в кресле.

– А? Что такое, мама?

– Как - что такое? О чём ты думаешь? Альфред Осипович должен прийти через пятнадцать минут, а он очень пунктуален!