– Господин интендант, - сказал я, обращаясь с Моа, - займитесь этим, помогите доктору.

При виде лагеря и раненых моряков, интендант позеленел, но старался держаться молодцом.

– Очень рассчитываю на Вас, - добавил я.

Моа кивнул.

– Слушаюсь, господин супер-лейтенант.

Я не сомневался в том, что он все сделает, как надо.

– Хот, идите за мой.

На лейтенанта страшно было смотреть, он побледнел и казалось может упасть в обморок в любую минуту.

– Великий океан, - сказал он, когда мы вышли на свежий воздух, - что здесь произошло?

– Не знаю. Нужно обо всем доложить капитану, пусть пришлет абордажную команду для эвакуации раненых.

– Как доложить? Надо кого-нибудь отправить на лодке?

Лейтенант явно еще не пришел в себя.

– Хот, - резко сказал я, - очнитесь! Отправьте на берег сигнальщика.

Взводный дернулся, как от удара и уставился на меня.

– Сигнальщика на берег, - повторил я, - занять круговую оборону, четырех человек под командование интенданта, будут выносить раненых. Пусть сигнальщик передаст, чтобы лодки подошли, как можно ближе, а то замучаемся носилки по песку таскать.

– Слушаюсь!
– взгляд лейтенанта стал осмысленным, он отдал честь и кинулся исполнять приказание.

Мне было жалко паренька, не каждый день увидишь такое. Не знаю, что им вбивают в головы в академии, но уж точно не рассказывают о том, как выглядит полевой лазарет.

Большинство десантников скрылись в лесу, остальные бросились выносить раненых. Многие лежачие были без сознания, все грязные и заросшие. Трудно было сказать сколько времени они провели в храме.

Я подозвал десантника, которого мы встретили в лесу.

– Что здесь произошло?

– Мы в засаду попали, господин супер-лейтенант, - начал сбивчиво докладывать моринер, - нас дикари подкараулили, многих убили.

– Здесь все? Где офицеры?

– Здесь только раненные, лазарет, а остальные в форте. А офицер у нас один, - десантник показал рукой на храм, - там он.

Я резко встал и направился к зданию, но мне навстречу уже шел Сол, поддерживая носилки, на которых кто-то лежал, закрытый до самых глаз серым шерстяным одеялом.

Бад был без сознания.

Сол осмотрел его одним из первых и покачал головой.

– Не выживет. Слишком поздно и рана тяжелая.

Я бросил быстрый взгляд на Сола, но укорять доктора в бессердечности не стал. Сейчас он уже не принадлежал себе, у него не было времени на сожаления и эмоции. Вокруг были люди, которым нужна срочная медицинская помощь, если оплакивать всех, невозможно будет работать. Время сожалений и мучительных воспоминаний придет потом, но сейчас Сол уже думал о том, где будет осматривать следующего пациента.

Не могу описать, что творилось у меня в душе. Перемотанный окровавленными бинтами, лежащий на носилках офицер, был когда-то моим другом, а потом предал меня, но сейчас все это не имело никакого значения, потому что лейтенант Бад умирал.

– Мне нужно с ним поговорить. Вы можете, как-нибудь привести его в чувство?

– Думаю, что ему очень больно, - сказал доктор, - когда он очнется, боль вернется.

– Мне надо его расспросить. Мы должны знать, что происходит.

Сол печально посмотрел на меня, потом встал на колени возле носилок и принялся копаться в медицинской сумке.

– Да. Хорошо. Сейчас, я что-нибудь придумаю.

Я огляделся. Десантники вытаскивали раненых и складывали под стеной, некоторые шли сами, опираясь на товарищей или на заранее приготовленные самодельные костыли.

– Много тяжелых? Чем нанесены раны?
– спросил я Сола.

Доктор достал маленькую жестяную коробочку, открыл ее и стал привычным движением набирать шприц.

– Много. Холодное оружие, сабли, мечи, кажется стрелы, по крайней мере похоже. Как Вы понимаете, я не знаток таких ран, - не оборачиваясь ответил Сол.

– Вы уж тут сами, - добавил он, - люди в очень плохом состоянии, начну оперировать прямо здесь, времени совсем нет.

– Все так плохо?

– Да.

Доктор отогнул одеяло, закатал до невозможности грязный рукав френча и сделал укол, потом смочил, чем-то комок ваты и поднес к лицу Бада. Лейтенант всхрапнул и открыл глаза. Он сразу же зажмурился и мучительно застонал.

– Ничего, ничего, - сказал Сол и потрепал лейтенанта по плечу, - я сделал укол, сейчас будет легче.