Убитыми и ранеными мы потеряли двенадцать человек. Среди погибших оказался новый доктор.

– Ты не помнишь, как его звали?
– спросил я Бада. Мы стояли над воронкой, в которую десантники стаскивали убитых. Немилосердно пекло солнце и, чтобы не получить тепловой удар, я под фуражку повязал шелковый платок. Родители подарили его мне перед отправкой на офицерские курсы. Платок выцвел и порвался в некоторых местах, но я всегда носил его с собой в кармане.

– Нет. Не помню.

Бад нагнулся над доктором, вытащил из нагрудного кармана френча документы и протянул мне.

– Спасибо.

Я открыл синюю офицерскую книжку. Она была совсем новая. Читая фамилию, я увидел, что пальцы мои дрожат. После контузии, я еще не очень твердо стоял на ногах.

– Его звали Маф.

– Странная фамилия, - сказал Бад и вытащил из кобуры доктора револьвер, - ему больше не понадобиться. Закапывайте, - бросил он десантникам и отошел в сторону.

Морина расположилась в трехэтажном здании конторы, когда-то здесь сидели писари и отмечали прибывающие в бухту суда и грузы, а сейчас осталась только старая мебель и разбросанные по полу бумаги, исписанные четким конторским почерком. Круглый дом был построен в конце прошлого века из темно-красного кирпича, издалека он напоминал башню дворянского замка.

С крыши открывался вид на побережье. Справа и слева все затянуло дымом, горели дома и склады. В дальней бухте я разглядел, в подзорную трубу, вардовские катера. Город тоже горел, но что там происходит было не понятно, слишком далеко.

– Какие будут мнения, господа?

Короткое совещание я решил провести прямо на крыше, чтобы избежать лишних вопросов. Открывающийся вид был красноречивей любых слов.

– Кажется, мы окружены, - сказал командир второго взвода.

– Согласен, - поддакнул Бад.

Артиллерийский лейтенант вплотную подошел к ржавому ограждению и рассматривал окрестности в подзорную трубу. Меня передернуло. Я всегда боялся высоты, поэтому старался держаться подальше от края.

– - Слева они прорвались это точно, - сказал он, - может быть справа еще можно пройти.

– Нужно попробовать пробиться к своим, - добавил командир второго взвода и с надеждой посмотрел на меня.

Я отвел глаза. Легко сказать, труднее решиться. Воспоминания о гауптвахте были еще слишком свежи. Теперь я не просто командир взвода, если я нарушу приказ, меня повесят. Я вспомнил смертельно раненного Баса, его затравленный взгляд. Только сейчас я начинал его понимать.

Мы отбили атаку, бухта наша, но радоваться нечему. Рано или поздно варды ее захватят. Можно попробовать прорваться, но, если город захвачен, идти нам некуда, если он в осаде, мы натолкнемся на сплошную линию атакующих и погибнем, уходить на лодках нельзя, вокруг чужие катера. В детстве, мы представляем себя великими полководцами, нам кажется, что мы могли бы свернуть горы и повести за собой тысячи людей, но здесь, стоя на крыше старого дома, я не мог отделаться от мысли, что мое поспешное решение может оказаться неверным и приведет нас всех к гибели. И тем не менее, я твердо знал, уходить отсюда нельзя.

– Мы остаемся. У нас есть приказ удерживать бухту до подхода основных сил. Морине закрепиться в этом здании, окна и двери завалить мешками с песком и старой мебелью, перед дверью соорудить баррикаду из подручных материалов.

Командир второго взвода моринер-лейтенант Зуп, сокрушенно покачал головой, он явно был со мной не согласен.

– Мы сможем втащить пушку в здание?
– спросил я артиллериста.

Гат улыбнулся, показав белые зубы.

– Двери широкие, можно попробовать.

– Мы превратим это здание в крепость и будем держаться.

– - Нас всех перебьют, - сказал Зуп, - Вы нас погубите.

Бад хотел, что-то сказать, но я предостерегающе поднял руку. Каждый имеет право на свое мнение. Вот только не всегда стоит его озвучивать. На войне очень тонкая грань отделяет храбреца от труса и патриота от предателя. Крол очень хорошо дал мне это понять, после возвращения со скалы.

– Если Вы так боитесь оставаться, берите пять человек из своего взвода, отправляйтесь в город и сообщите о том, что мы ждем помощи, - сухо сказал я.

– Слушаюсь, - радостно ответил Зуп.

Орудие мы вкатили по пандусу на первый этаж. Позиция оказалась, что надо. После того, как десантники разломали и выбросили всю мебель, стало понятно, что орудие можно разворачивать в разные стороны и держать под прицелом сразу несколько направлений.

– Зачем ты его отпустил?
– спросил Бад, глядя в след удаляющейся группе во главе с Зупом.

– Все равно, кого-то за подмогой посылать надо, - ответил я, - если боится оставаться, пусть идет.