Я отошел от окна и сел на пол, облокотившись спиной о стену. Почему я здесь, почему меня опоили и связали, почему не убили сразу? Бад организовал переворот. Он склонил на свою сторону нескольких офицеров и часть гарнизона, это подтверждает грубость и наглость нижних чинов, замеченная мной в последнее время, и захватил власть. Какой в этом смысл? Живы ли остальные офицеры? Какое отношение ко всему этому имеет адмирал?

Светильники начали медленно гаснуть. Они были заправлены каким-то маслом и раньше горели ровно, почти без запаха, теперь тонкие огненные язычки заметались и начали чадить, в комнате потемнело. Оставаться без света мне не хотелось, поэтому я подошел к двери и несколько раз ударил в нее кулаком, - Сейчас погаснет свет! Светильники гаснут!

Я не знал, услышат ли меня охранники или нет, и что сделают, если услышат, может быть изобьют, но мне было уже все равно.

Дверь распахнулась и в комнату вошел Жен. Он был в форме, только на груди, справа, появился странный значок, по виду бронзовый, изображавший вставшего на задние лапы льва.

Лицо моринер-лейтенанта было угрюмым, в руке он держал револьвер, направленный мне в живот. Я сделал несколько шагов назад.

– - Застрелите меня?
– спросил я.

– - Если попробуете сбежать, - сухо ответил лейтенант.

За его спиной появился уже знакомый мне мальчишка, который подбежал к светильникам и стал менять фитили и масло.

Встретить здесь одного из участников переворота было для меня полной неожиданностью. Если до этого момента я еще надеялся на то, что мятеж был личной инициативой нескольких офицеров, то теперь стало совершенно очевидно, что адмирал с ними заодно. Я неприязненно смотрел на лейтенанта. Незавидная карьера, вместо командира взвода, подающего большие надежды, попасть в надзиратели.

– - Я вижу Вас повысили до тюремщика и даже орден дали?

Жен бросил быстрый взгляд на значок, лицо его побагровело.

– - Не Ваше дело.

Я понимал, что злить его довольно опасно, но уже не мог остановиться.

– - Как служба?
– спросил я, - кормят хорошо? Может быть замолвите за меня словечко? Я тоже могу быть надсмотрщиком.

Лейтенант не ответил, только заиграл желваками.

Жен всегда был истериком, может быть мои однообразные остроты выведут его из себя, и он, сам того не желая, выболтает, какую-нибудь важную информацию.

– - А почему Вы не в халате, как адмирал?
– не унимался я, - ему очень идет.

Не знаю, какие лейтенанту были даны указания, но Жен с трудом сдержался, чтобы не ударить меня.

– - Он не только адмирал, - свистящим шепотом выдавил он, - он Босху, и тебе, паршивой селедке, скоро станет не до смеха.

Я осклабился. Жен, конечно не знал, что я в курсе того, кто такой Босху. Какой там смех. Увидев Толя в этом странном наряде, я подумал, что он нашел способ всех перехитрить и подчинил себе дикарей, тем не менее оставаясь адмиралом флота, цивилизованным человеком. Теперь я начинал понимать, что оказался в руках или религиозного фанатика, или властолюбивого хитреца.

– - Страшно?
– спросил Жен. Удивительно, я не сделал этому офицеру ничего плохого, но от ненависти, которая полыхнула в его взгляде, мне стало не по себе.

– - Мало боишься, - добавил он и вышел, хлопнув дверью.

Моринер-лейтенант ошибся, я был достаточно напуган. Мир перевернулся. Близкий друг предал меня, взводный стал тюремщиком и с удовольствием служит дикарям, а адмирал называет себя местным богом. Я оказался внутри ночного кошмара.

Видимо действие наркотиков еще продолжалось, потому что после ухода Жена, я впал в странное забытье. Я лежал на циновке, меня знобило, и, хотя сон не шел, передо мной вставали странные видения. Промучившись до рассвета, я наконец заснул.

Утром ко мне зашел адмирал. Сегодня он надел балахон красного цвета, седые волосы были убраны назад и смазаны, каким-то маслом, а глаза подведены черной тушью. Если бы он явился ко мне вчера в таком виде, я бы его не узнал. Мальчишка принес складной стульчик, установил его, подождал пока Толь сядет, вышел и прикрыл за собой дверь.

– - Доброе утро, - сказал адмирал.

– - Здравствуйте, - ответил я, вставая.

– - Сидите, - Толь махнул рукой и указал на циновку, - пожалуйста, мне трудно смотреть на Вас снизу в верх.

Я опустился на циновку, скрестив ноги. Сидеть было не удобно. Между нами было около двух метров и, если бы я захотел, то мог бы одним прыжком оказаться рядом. Только зачем? Я понимал, что за нами наблюдают и любое резкое движение, может стать для меня последним.

– - Как Вы себя чувствуете?
– спросил Толь.

– - Уже лучше, спасибо.

Мы с интересом разглядывали друг друга. Адмиралу было лет шестьдесят, еще сильный мужчина с крупными чертами лица. Зачесанные волосы и подведенные глаза могли бы выглядеть довольно комично, если бы не холодный волевой взгляд, не располагающий к веселью. Молчание слишком затянулось, и я заерзал.