– Зато теперь, мама, я все стерплю и преодолею, тебе не будет стыдно за сына.

Брайан не заметил, когда уснул. Проснувшись от сведенных от холода и неподвижности ног, он даже не вспомнил, что с ним, и дернулся было подложить в печь дров, но свалился вниз лицом на каменный пол. Воспоминания разом нахлынули, грозя смести все мысли волной отчаяния. Руки тоже задеревенели, и Брайан не на шутку испугался еще через несколько часов в этом каменном чулке лишиться здоровых конечностей. Изнутри вновь пришли злость и ярость. Незнакомые прежде юноше чувства давали силу. Хотелось уничтожать и разрушать. Было бы что и было бы чем. Брайан разбежался и толкнул плечом дверь, забыв, что открывается она вовнутрь. От сильного удара тело напомнило о ночных приключениях в беспамятстве дикой болью. Парень взревел. Развернувшись спиной, он попытался достать до кольца на двери. Слишком высоко! Подпрыгнул, но даже не сумел ухватиться. Прыжками вернувшись к лежанке, убедился, что она намертво вмурована в стену и в качестве подпорки использовать ее не удастся. Вновь попытался в прыжке зацепиться рукой за кольцо, но оно, чиркнув по ладони, не поддавалось. Руки совсем онемели, и не желали слушаться его. Снова и снова Брайан пытался их заставить уцепиться за металлическую скобу, не позволяя уйти злости, которая придавала сил. Только злость сейчас помогала бороться дальше. Изредка устраивая передышки, он вновь и вновь пытался выбраться из камеры, даже не задаваясь вопросом, как будет прыгать по лестнице. Ему было просто необходимо делать хоть что-то, чтобы вновь не вернулось всепоглощающее отчаяние. И когда, наконец, руки ухватились за кольцо, Брайан, настолько привыкший, что оно не поддается, не сумел вовремя зафиксировать захват, и машинально выпустил кольцо из пальцев.

– Нет! Нет, только не это!
– Спустя мгновение вскричал он, осознав, что только что наделал. Ругаясь хуже, чем отец в самые черные дни, Брайан вновь прыгнул, и, не контролируя себя, промазал, стукнувшись об угол.

Брайан сполз по стенке, вдавливая щеку в острие угла. Слезы все-таки потекли из-под ресниц, грозя демонстрацией первой в его жизни истерики. Чтобы утихомирить боль внутри, отчаявшийся мужчина приложился лбом к стене, давя рыдания в зародыше.

– Почему ты не можешь просто исчезнуть или сгореть? Сиды, как бы мне сейчас хотелось оказаться в кузне, я бы голыми руками схватил пламя, чтобы спалить эту проклятую дверь!

А после он полулежал на полу и прожигал взглядом дверь, разделяющую два мира: мир свободы и мир без надежды жить. Так прошло время. Может, миг, а, может, вечность. Именно столько отделяет реальность от чуда. Брайан даже не смог поверить, увидев, что дверь загорелась изнутри, словно в нее поместили горящую головешку и заделали отверстие смолой. Вера в чудо окрепла, только когда Брайан явственно почувствовал запах дыма. Это казалось невозможным, но дверь действительно загорелась. Видимо, сиды услышали его мольбу и помогли. Едва контролируя остатки мужества, он сделал то единственное, что в этот момент казалось ему необходимым, - засунул в огонь ступню левой ноги, чувствуя, как пламя жадно обсасывает ткань на штанах и сжигает путы. Затем тоже самое проделал с веревками на руках. А вот боли отчего-то не было. Совсем. Только дикий страх в ее ожидании.

Едва соображая, что делает, Брайан прошел сквозь оголенный каменный проем, где только что стояла толстенная дверь, и еле переставляя ноги, стал карабкаться вверх по ступеням. Все тело отдавалась болью, оно казалось измотанному парню мякишем без костей, которое заставляют проделывать непосильный для него труд. Выход был тоже прикрыт дверью, но эта открывалась наружу, поэтому легко поддалась нажатию плеча, когда он, обессиленный, прислонился к ней, даже не надеясь на чудо. Однако дверь отворилась в пустую комнату, в которой не было ни гобеленов, ни мебели. Она тоже походила на тюремную камеру из-за присутствия запаха сырости и отчетливого холода. Брайан поспешил к единственному окну на противоположной от двери стене. Через узкий проем доносился отчетливый шум.

Во дворе стояло небольшое войско, готовящееся к отправлению. Друиды сидели на телегах, а вчерашние новобранцы возвышались на лошадях. Рядом стояли их оруженосцы, навьюченные как кони. И судя по тому, что стражники открывали ворота, учения когда-то успели уже закончиться, и сейчас отборному отряду предстояла дорога в конечный пункт назначения. Брайан громко закричал, привлекая к себе внимание, но его крик из-за шума никто не услышал. Окно было высоко, а бежать по запутанным коридорам и комнатам было слишком долго. К тому же Брайан понимал, что состояние его тела не позволит ему сейчас быстро передвигаться. Подтянувшись, он высунулся в окно, и прикинул расстояние до земли. Хромой он точно никому не понадобится. Это единственное, что удержало его от отчаянного прыжка вниз. Вновь закричав, он снова не был услышан. И тогда юноша снова взмолился сидам, чтобы они помогли ему поджечь ворота, тогда бы на него обратили внимание. Вспомнили и взяли с собой. Он уселся на подоконник и уставился на деревянные ворота, призывая их загореться. Но сколько он не смотрел, сколько не просил богов, огонь больше не желал его слушаться. А может, огонь ему привиделся, или кто-то пошутил и поджег дверь. Может, вообще рыжий перед отъездом решил уничтожить единственного свидетеля его обмана. Ворота тем временем раскрылись до конца, и отряд уже начал выдвигаться в дорогу. И тут среди людей Брайан увидел его, единственного человека, которому он впервые в жизни желал смерти.

– Чтобы тебя банши оплакала!

Он так размечтался, что словно наяву увидел, как сквозь крепостную ограду прилетела банши, и, взглянув на рыжего пустыми глазницами, горестно завыла, прижавшись к груди подлого воина.

Брайан очнулся, услышав панические возгласы внутри двора. Лошади шарахались от призрака, летящего к лесу. Прочь от бездыханного тела рыжего...

Под контролем

"Это не я. Это не я", - как заведенный, повторял про себя Брайан, глядя на копошащихся посреди двора, суматошно бегающих вокруг трупа людей, которые пытались определить, стоит ли ждать сегодня еще прихода Дающей успокоение.

Поддались панике далеко не все, как вскоре понял Брайан. Только "темные" выходцы из деревни, вроде него, поверили в спонтанное появление банши. А владеющие знанием анализировали ситуацию и выявляли врага. Это Брайан распознал в тот момент, когда его, так и сидящего на подоконнике, вдруг скрутило болью изнутри, и он, раскрыв рот в безмолвном крике, пытался сквозь боль удержаться и не вывалиться из окна наружу.

Внезапно все прекратилось, сразу после того, как вперед вышел тот самый господин, на которого "нападал" Брайан. Он что-то тихо сказал друидам, и двое стражников отделились от толпы и поспешили внутрь крепости. Еще через десять биений сердца они вытащили несчастного парня, подхватили под руки и потащили, судя по всему, во двор.

Кузнеца небрежно бросили в раскисшую грязь между дворовыми постройками и отошли, оставив на растерзание лесным братьям.

Брайану очень хотелось спросить "за что?". За что они его так ненавидят, почему он читает в их глазах смертный приговор. Ведь он прошел испытание. И всего лишь хотел занять место, принадлежащее ему по праву. Но парень знал, что жалкие оправдания не перечеркнут случившегося, в которое он отчаянно отказывался верить, поэтому молчал, уперев взгляд в копыта ближайшей лошади.