— Предлагаю приступить к обсуждению срочных вопросов.

— Да-да, конечно, Володя, — спохватился Лосев. — Мы не стали бы докучать вам с Анечкой, если бы не настоятельная необходимость устроить несколько неотложных дел. Прежде всего, формальности. Де-юре президентом Внешнего сообщества до твоего полного выздоровления остаётся Евграфов… м-м… Евгений Семёнович. Нужно решить…

— Нечего тут решать, — перебил его президент. — Снять к чёртовой матери моим приказом. Я хоть и не президент, пока болею, но главой Сектора МТФ остался. Этому человеку нечего делать в науке, пусть хозяйством занимается. Но не на руководящей должности.

— Он хотел с тобой встретиться, — с непонятной интонацией проговорил Алексей Мстиславович. Краем глаза Володя заметил, что Лэннинг энергично помотал головой. Отрицательно.

— Не советую, — сухо ответил президент.

— Что? — не понял Лосев.

— Не советую ему со мной встречаться. Передайте ему, если увидит меня, пусть прячется. Перейдёт на другую сторону, залезет под стол, наденет маску зайчика и тому подобное. Он не Клод, а я не Морган.

— Хорошо, хорошо, — Лосев поспешил закрыть тему. — С этим всё. С Семёновым…

— Алексей Мстиславович, — раздражённо прервал его президент. — С этим проходимцем, по-моему, и без меня можно было решить. Он всего только глава департамента. Проголосовали бы комитетом, и все дела.

— С Семёновым, — повысив голос, продолжил упрямый планетолог, — решать ничего не придётся. Он сбежал на энергостанцию сразу, как только почуял запах жареного. Там у него, по свидетельствам персонала, был приготовлен полностью снаряжённый корабль. Что произошло дальше — неизвестно. Систему слежения контролировал «Арес». Айзек запустил свою штурмовую программу как раз в тот момент, когда «Арес» тягался с этим… существом из каверны Волкова-Моргана. Ну и…

— Я же не знал, — стал оправдываться Лэннинг. — И вы, Володя, сами дали мне указание!

— Успокойтесь, Айзек, никто вас не обвиняет. Туда ей, системе слежения, и дорога. Так что же Семёнов?

— Не знаю, — со злостью отозвался Алексей Мстиславович. — Обломки корабля не найдены. Но там камня на камне… Больше всего меня беспокоит вопрос — куда этот тип собирался бежать. Волков бредит о каких-то Княжествах. Почему-то позвал к себе в пала… в комнату Люсеньку Житомирскую и выспрашивал у неё об иолантах. Кажется, выяснилось, что Житомирская передала большую партию этих стекляшек в распоряжение Департамента Энергетики. Был запрос Семёнова, в котором указывалось, что камни нужны для энергетической установки. Ты что-нибудь об этом знаешь, Володя?

— Если ты об энергетической установке — отвечаю: иоланты нужны ей, как рыбке зонтик. Если о Княжествах…

— Конечно о них, — огрызнулся Лосев, — неужели ты можешь допустить, что я ничего не понимаю в гравитационных реакторах?!

— А о Княжества спрашивай у Саши. Потому что я в земных делах понимаю меньше, чем ты в гравитационных реакторах.

— Кстати, о земных делах, — вмешался в перепалку Харрис. — Я не знаю, что там произошло с земной Планетарной Машиной, и не хочу знать. Я не знаю, в каких отношениях состоит чрезвычайный и полномочный представитель правления «Грави инкорпорейтед» с сыном президента Внешнего Сообщества, и не стремлюсь разбираться в чужих семейных делах. Но мне не нравится, что Внешнему Сообществу фактически навязывается объединение с Землёй. Мне очень хотелось бы знать, на каком основании…

— Джонни, — президент поморщился. — Я прекрасно знаю, что ты собираешься сказать дальше. Объединение с Землёй. Диктат Планетарной Машины. Посредственность при власти, и прочая, прочая, прочая. Попробуй посмотреть на это глазами наших детей: они хотят иметь возможность вернуться на Землю. Возможность, понимаешь? Сейчас у них такой возможности нет. Теперь о диктате Планетарной Машины. Ты, именно ты ратовал всегда за ускоренную колонизацию Марса и за создание условий для комфортного проживания, но чего мы можем достичь без Планетарной Машины? По-прежнему будем сидеть под своими куполами. А Планетарная Машина — это возможность подправить гравитацию в планетарном масштабе. Нет, я не шучу. Это вполне реально, не сразу, правда, нужно будет несколько мощных гравитационных реакторов на экваторе и полюсах. И тогда можно будет подумать о генерации атмосферы. Силикобактерии Балтазарова… Помолчи, Александр Романович, дай закончить! И тогда, Джонни, ты, именно ты сможешь обойтись без своих теплиц. Выращивать свои ужасные овощи прямо на разлюбезных твоих краснозёмах, если будет атмосфера. Понимаешь? Прямо в открытом грунте. Но это, конечно, не скоро. А пока что… ты видел бабл чрезвыча… жены моего сына? Мы поставляем землянам автоматические заводы для изготовления таких домов. Почему мы не можем пользоваться ими сами? Качество жизни наших детей… Нет, Джонни, не нужно морщиться. Посредственность, которой ты так боишься, легче всего приходит к власти там, где ради идеи плюют на человеческие жизни. Ради какой — не слишком важно. Торжество позитивистской науки в этом смысле ничем не хуже и не лучше любой другой отвлечённой идеи. Посмотри хотя бы на любимое нами всеми Внешнее Сообщество. Изначально — учёные. Все как один. А теперь? Два поколения всего сменилось. И без всякого вторжения извне — пожалуйста! — Семёнов. Я его с детства знаю. Прекрасный был мальчишка. И эта сволочь — Евграфов. И Клод. Оглянись вокруг, Джонни, их много. Ты хотел просто отодвинуть их в сторону, забыть о них. Ради науки, о да! Но они же есть! Они наши дети, Джонни, а на детей не должны падать грехи их отцов. И земляне, между прочим, тоже наши дети. Они дети нашей отстранённости, нашего пренебрежения, нашей аскезы. Да-да, дорогой мой борец за идею, сибариты — дети чьей-нибудь аскезы. Поразмысли над этим, Джонни. А я…

— Володя, голубчик, — вмешался вдруг Иван Арнольдович. — Извини, что перебиваю, но я, как лечащий врач, вынужден буду прервать заседание, если ты будешь так горячиться. Это тебе вредно — сердце работает в тестовом режиме, система не успела адаптироваться к твоему неумеренному темпераменту.

— Что скажет глава Сектора Кибернетики? — мгновенно успокоившись, спросил президент.

— А что я могу сказать? — задрав брови, изрёк Лэннинг. Было заметно, что вопрос застал его врасплох. Стал мямлить:

— Мы хорошо знаем программу земной Планетарной Машины, что же касается личности… м-м… в ней обитающей, — вопрос не ко мне, а к психологам. Программа написана удовлетворительно. Можно кое-что улучшить в обработке пулов входных данных, увеличить… м-м… вес обратных связей, расширить эффекторную зону, в общем…

— В общем, вы «за» или «против»?

— Я как-то не созрел. И не готов. И никто ещё, по-моему, не готов к голосованию. Вы, Володя… Извините, конечно, но в таких сложных вопросах нельзя торопиться. А вы, извините меня, лезете напролом.