В глаза Джеффри Моргану били, слепя, три ярких солнца — прожектора бота, спина Джеффри Моргана опиралась на чёрную покатую твердь, но смотрел он вверх. Не слишком общительный планетолог, привыкший по роду занятий к отсутствию собеседника, обычно не тяготился одиночеством. Но теперь, когда десятиметровый слой базальта, подкреплённый непрошибаемым силовым щитом, висел прямо над головой, а за спиной была прессованная чёрная пустота, одиночество давило на него нестерпимо. Там, наверху — Маргарет. Он знал, она там. Ждёт. Маргарет, Марго, Гретхен. И пробиться к ней невозможно. А за спиной, в утробе прессованной черноты умирает Саша. И умрёт. Потому что туда тоже невозможно пробиться.

Морган щурился. Закрывал ладонью глаза, но свет лез сквозь пальцы, беспощадный как бесспорная истина, от которой невозможно отвернуться. Более всего в мире Джеффри ненавидел бессильное ожидание, но, похоже, с чувствами его не собирались считаться — ничего нельзя было сделать. Только сидеть и ждать смерти, которая, конечно, когда-нибудь придёт. Бессильное бешенство копилось, капля за каплей, заполняя душу, заставляя дышать сквозь зубы, подступая к горлу хрипом. Морган зарычал: безадресная ненависть подбросила его, поставила на ноги, заставила сжать руки в кулаки. Достать до гранитного потолка нельзя, но чёрная твердь здесь, под рукой. Однако лупить её кулаками показалось Моргану мало. Тень его, лежащая на ненавистном чёрном панцире, исказилась, вырастая — Джеффри сделал шаг назад, к боту. «Пусть, — подумал он вдруг, испытав неожиданное облегчение. — Разобью вдребезги бот и сам подохну — ведь всё равно же помирать! — но сидеть и ждать не буду». Приняв такое решение, он собирался повернуться к непрошибаемой тьме спиной и вдруг обнаружил — завесы больше нет. Тень лежит у ног, на шестиугольных плитах, а дальше — в двух шагах! — Сашино неподвижное тело.

— Сдрейфил, ежара!? — плачущим голосом простонал Джеф и поднял сжатые в кулаки руки.

— Нет, Джеф, нет, — отозвался Сашин голос. — Эго не виноват. Это я попросил его поставить барьер. Нам нужно было поговорить. Теперь всё в порядке, можем выбираться отсюда.

Морган рухнул на колени рядом с другом, взял за руку, причитая:

— С кем поговорить?! Как же — в порядке?! Там, наверху — Марго. Там…

— Спокойно, Морган. Сейчас всё устроим, — изменившимся голосом ответил Волков. Глаза Моргана полезли из орбит: лицо Сашино за щитком скафандра неподвижно, как у мертвеца. Перепачканные кровью губы сжаты. Но голос — его. Ведь даже интонации… «Я просто сошёл с ума, — догадался Морган, поднимая и роняя бесчувственную ватную руку распростёртого перед ним тела. — Спятил. Мне чудятся голоса».

— Двигаться я не могу, — говорил между тем в наушниках призрачный голос. — Тебе придётся дотащить меня до бота. Опять я инвалид. Точно как тогда, помнишь? Вообще-то моя очередь тебя таскать, но не боись, за мной не заржавеет. Как-нибудь сочтёмся. В кабину вдвоём не влезем, но это и не нужно. Ты сдвинешь правый и левый манипуляторы, тело моё привяжешь к ним.

— Са-саша, — испуганно перебил Морган, — но как же ты… говоришь?

— Это ерунда, я тебе потом объясню, сейчас некогда. Наши там наверху пока что возятся с зондами и готовят ультрасканер, но если дело дойдёт до лазерных буров… Короче, Джеф, тащи меня к боту. Только не вздумай подойти к Эго ближе и бот сюда не подводи. Да, надо, кстати, наших предупредить, чтоб не лезли на лаву. Когда я пробью корочку…

— Ох, ты! — крякнул Морган вздёрнув обмякшее тяжеленное тело, облачённое в скафандр.

— Тяжело? — участливо осведомился Саша.

— А ты думал? — пыхтел Морган, переставляя ноги с большим трудом.

— Сейчас будет легче.

Дёрнулись вверх прожектора, потом медленно вернулись обратно. Сашино тело стало лёгким. От неожиданности Морган чуть не уронил его.

— Тихо, тихо, Джеф. Не мешок поди с картошкой. Уронишь — испачкаешь мой драгоценный скафандр.

— Что с тяжестью? — спросил Джеффри. До бота добрался мигом и опустил Волкова на пол.

— Я узнал новый трюк, — Саша хмыкнул. — Не без помощи Эго, конечно… Чего ты ждёшь? Наклони ботик и сведи ему правую и левую лапки. Только лазеры заблокируй, а то отрежешь мне что-нибудь ненароком. Правда, от рук и ног моих толку теперь мало, но может быть…

— Заткнись, — прошипел Морган и полез в кабину.

— А что ты сразу так грубо — заткнись. Нужно смотреть правде в глаза. Эго пока не уверен, что сможет мне помочь. Нечего было лезть в зону эффекторов. С другой стороны, как бы я его разбудил иначе? Хорошо, что мы на боте сунуться не успели — не собрали бы костей оба.

— Кто этот Эго? — спросил Морган. Свёл лапы бота так, чтобы получилось ложе, и ткнул их концы в пол — так удобнее затаскивать и укладывать.

— Знаешь, Джеф… Я не совсем понял, кто он. Буду думать. Мне кажется… Представляешь себе, как бабочка выходит из кокона?

— Причём здесь… — начал Джеф, выбираясь наружу и думая не о бабочках совсем, а о том, чем примотать тело. «Локерной лентой!» сообразил он и полез в лючок на борту.

— А вот при том. Именно бабочка. Развалины реактора — кокон. Эго — бабочка. Когда древней Планетарной Машине перестало хватать ресурсов для развития, она… За пояс тоже привяжи. Да, так вот, она пополнила нехватку — надстроила себя, но не электроникой а… Вот это особенно сложно будет объяснить. У нас таких терминов нет. Ты же видел шар?

— Да, — с ненавистью буркнул Морган.

— Это мозг Эго. Если в наших терминах — что-то вроде квантового компьютера. А щупальца заметил?

— Да, — подтвердил Морган и подумал при этом: «Век бы их, этих щупалец, не видеть».

— Полегче с ногами. Туго не перевязывай, может быть, они мне ещё пригодятся. Ну так вот: шупальца — это его эффекторы. А больше ему ничего не нужно. Всё, Джеф, достаточно. Авось, не упаду. Только манипуляторы заблокируй, а то распнёшь меня и удвоишь.

— Я уже, — отозвался Морган, соображая, что ещё нужно сделать. Глянул Саше в лицо и похолодел от неожиданной мысли.