– Город чист. То есть абсолютно. Кроме блюстителей порядка, здесь нет войск. Я прошелся по дальним районам, даже возле дворца Куандарука был...

– Где Гуа?
– Райтор бросил обеспокоенный взгляд за спину приятеля.

Шийя непонимающе мигнул:

– А почему я должен знать: где он?

– Он ушел за тобой...

– Я был все время ОДИН!

Желваки нервно заходили на лице Синелло, машинально проверив наличие оружия на поясе, эскид шагнул было вперед, но ему навстречу, заставляя пешеходов расступаться в стороны двигалась процессия из восьми дроптэнов, одетых весьма роскошно... по меркам дроптэнов, ведь в силу определенных анатомических особенностей одежда им практически не требовалась.

Вперед выступил низкорослый, бурокожий как и его городские собраться монстр и, чуть присев на своих длинных мускулистых ногах, обратился к офицеру Ситу:

– До нашего правителя дошли вести, что на его планету прибыли посланцы Ки'ко, полагая, что проделать столь значительный путь вас заставила нужда, он великодушно приглашает всех прибывших в свой великолепный дворец.

Патрульный, изо всех сил изобразив благодарность, чуть склонив голову в поклоне ответил:

– Премного благодарен за оказанную честь, - и уже обернувшись к Райтору и Шийе, словно бы советуясь, произнес: - Мы пройдем во дворец и встретимся с их правителем, может, удастся что-то узнать о вашем друге.

Что-то внутри Синелло недобро ёкнуло, но судя по всему выбора им не оставили. Окруженные дроптэнами как конвоем, все трое двинулись к дворцу. Однако у высокой лестницы, эскорт свернул, предлагая зайти с черного входа. Особым вниманием оказался окружен офицер Ситу. А вот на Шийю совсем не обращали внимания, и, улучив удобный момент, эскид немного отстал от остальных и затерялся среди прохожих.

Глава 10

Лано красиво спикировал над веселящейся толпой и опустился перед одиноко стоящей в стороне "девушкой".

– Ты чего здесь одна?
– недовольно просвистел сайрийец, втягивая в себя крылья и приближаясь к своей печальной подруге.

Их массы на мгновение соединились, обменявшись накопленной влагой.

– Твой отец совершенно не принимает меня!
– надрывным голосом выкрикнула она, утирая щуплый хоботок.
– Он не любит меня.

– Он никого не любит, - равнодушно пожал плечами первенец Правителя.
– Даже мою мать.

В небе опять затрещали красные фейерверки, заставив сайрийца инстинктивно пригнуться - уж больно они напоминали разряды росей. Лано трансформировал руки в крылья и укрыл ими свою подружку. Было до странного хорошо... тепло. Совсем рядом в молодых зарослях бесстыдно совокуплялись их сверстники. Когда-то и им нравились такие игры. У них было много партнеров... Но все это было до того, как стало известно, что Ляйвилюнь не способна произвести дитя. Раз за разом из нее вытекала лишь жидкая масса, не способная к жизни...

Многократное стрекотание заставило обоих вздрогнуть от неожиданности. Из высокой травы потек водянистый ручеек. Лано брезгливо поморщился и отступил в сторону, не желая быть задетым.

– Я слышала: мы готовимся к войне...

– Не мы - они, - мягко и уверенно поправил он девушку, настойчиво уводя подальше от празднующих.
– Мы же укроемся в тихом уголке, на другой планете. Мне так надоели его вечная жажда мести и вечное одиночество. Он не хочет понимать, что мне абсолютно наплевать на то, что случилось, задолго до моего рождения. Мой век короток, и я не желаю провести его в погоне за чужими призраками!

– Ты говорил это отцу?

– А что толку?
– Лано склонил к ней голову и потерся о ее висок, сам себе удивляясь: все чаще он преобразовался в человека и все больше ему это нравилось - новые незнакомые ощущения, новые возможности и мир... мир с этим зрением видится совсем по-иному.
– Я присмотрел одну планету. Почти безжизненную и безлюдную. Немногим лучше нашей Сайрийи. Но всё ж таки... Ты подождешь меня на ней. Совсем недолго.

Ляйвилюнь только крепче прижалась к нему и счастливо вздохнула, невольно вспоминая, какими были их отношения в самом начале. Ее ласковый и нежный Лано был тогда озлобленным неразговорчивым существом с непомерной гордыней и возможностями. Их было много - придворных нимфеток, ищущих свое счастье в чужой постели. Почему он выбрал тогда ее, она не могла понять и по сей день, только в тот день жизнь провинциальной искательницы приключений круто изменилась. Сначала были буйные гулянки. Он часто оставлял ее в одиночестве. То было странное одиночество: много денег, много свободы, много развлечений... Но чем больше она узнавала его, тем больше хотелось уединенных вечеров. Первый их зародыш был встречен бурной радостью их окружения. Первый ее выкидыш - глухим презрительным молчанием. Она знала, что советовали ему всевозможные доброжелатели, и покорно ждала своего отбытия из замка. Однако Лано поступил как всегда на свой лад - демонстративно выделил ей покои рядом со своими, объявив ее тем самым своей женой.

Ляйвилюнь до сих пор с содроганием вспоминала свои первые дни в замке. Каждый, кому не лень, тыкал в нее пальцем и зло щерился при любой ее просьбе и требованию. Сколько ночей она провела, запершись у себя и вздрагивая при каждом постороннем звуке. Пока первенец Правителя не навел, как он потом выразился, порядок... Лано никогда не был многословен, даже наоборот, излишне молчалив. Невозможно было догадаться - спокоен он или его тревожит что-то. И лишь теперь она могла сказать с уверенностью, что знала наверняка, отчего после каждого разговора с отцом Лано распахивал всегда плотно закрытое окно и подолгу дышал легкими...

Она всегда считала, что ей повезло. Такой жирный кусок, по словам подруг, еще ни кому не удавалось ухватить до нее. Ляйвилюнь улыбнулась своим мыслям и потерлась о его твердую человеческую грудь - но они даже не предполагают, насколько ей повезло на самом деле.

– Ты готов отказаться от власти?

– Думаешь, счастье в ней?
– тихо, словно самого себя, спросил Лано.
– А я хочу покоя. Пусть мои братья дерутся за власть. Они хитрее и коварней. Отец обретет в них лучших помощников, чем во мне. Я же всей этой межродовой грязью сыт по уши. И, знаешь, мне совсем не интересно, кто из них победит: роси, ки'коны или сайрийцы. Все они равноценные глупцы.