Вдалеке от восторга завизжала толпа. Лано напряг свое мутированное зрение и вгляделся в ночь. На высокий каменный балкон вышел его отец. Он что-то говорил о могуществе, о хозяевах вселенной, о силе, о страхе. Лано не слышал его и только с грустью смотрел на подножия замка толпы, ибо в отличие от них он знал как устал его отец... от самого себя.

– У нас будет ребенок, - робко шепнула ему на ухо Ляйвилюнь, но Лано лишь согласно кивнул головой, продолжая неотрывным взглядом следить за отцом.
– Ты не понял. Живой ребенок!

От такого заявления его будто вверх подбросило.

– Откуда ты знаешь?

Девушка бережно прикоснулась к своему животу:

– Он шевелится. Там, внутри... Это так непривычно.

– Шевелится?
– непонимающе моргнул Лано.
– Как это?

– Ну, как маленький опеч в мешке, - смущенно пояснила она, - Помнишь ту ночь, когда любили друг друга в образе предков?

Лано отлично помнил ту ночь, когда едва не потерял любимую из-за ссоры с отцом.

– Это же было давно!
– недоверчиво воскликнул он, размахивая от возбуждения крыльями, - с тех пор ты уже потеряла двоих!

– Но этот живет особой, своей жизнью, - чуть слышно пояснила она.
– Он сильно выматывает меня, поглощая всю накопленную плазму.

– Вот почему ты все время ешь и спишь. Ты жаловалась на дурное самочувствие, когда я позвал тебя в горы, а я-то, глупец, еще злился. Толстой тебя обозвал... А вдруг это паразит какой?
– вдруг испугался он, протягивая к ней руки-щупальца, но девушка стремительно отпрянула от него.

– Не трогай! Я говорила с твоей матерью - это наше дитя!

Наследник замер, внимательно глядя на свою избранницу:

– Если ты права, это дитя убьет тебя.

– О, нет, - Ляйвилюнь сладко потянулась и покачала головой.
– Правительница сказала, что надо найти одного из семи Целителей. Любого, но лучше того, кто носит имя Лиалин. Он способен помочь мне... и малышу...

Улыбка медленно сползла с лица Первенца. Лиалин? Почему Лиалин?? Почему именно этот рось???

–  Я думаю, мы справимся, - девушка нежно коснулась его губ. - Иса уверена: он не откажет.

Лано скользнул взглядом по ее животу. Всё было решено... решено бесповоротно и, наверняка, верно.

Никто и не заметил за шумным и красочным фейерверком, как над их головами мелькнула и исчезла красно-синяя искорка, растворившись в глубоком темном бархате бездушного космоса.

Варкула проводил взглядом удаляющуюся звездочку, но, не придав ей особого значения, возвратился к своим, как всегда, неотложным делам, начисто позабыв, что супруга просила его зайти к ней этой ночью, поскольку назрел очень, очень, супруга так нажимала на это, важный разговор. Только месть имела значение.

На сей раз это было похоже на пробуждение. Не смотря всю плачевность положения: затекшее тело, голод, жажду, Соун чувствовал себя гораздо лучше. Эскид попытался осмотреться, но все, что ему удалось увидеть: были серые стены и низкий высокий потолок. В комнате было сухо и относительно чисто. И все же это была тюрьма. Кто-то коснулся его плеча, и Соун едва не взвыл от боли.

– Эй, рыжий! Очнулся?

Голос показался ему знакомым, эскид попытался развернуться, но тело не желало двигаться.

– Капитан?

– Кто ж еще?
– глухой смешок в этих стенах показался Соуну таким родным, что будь у него силы, он бы расцеловал его.
– Тсс, не дергайся.

Что-то больно дважды полоснуло его по запястьям, но Соун выдержал, даже не дрогнув. Наконец, веревки спали, и кистям прилила кровь.

– Возьми, это твоё, кстати, - рядом с лицом эскида брякнул обломок боевого ножа, - придешь в себя, освободишь ноги.

Дрожащими пальцами он схватил лезвие. Нет, это были не веревки, скорее лианы, только живые. Они пронзительно пищали, когда Соун резал их. На мгновенье чувство жалости щипнуло душу, но эскид с этим тут же справился. Жалость была не тем чувством, что помогла бы ему выжить, а жить хотелось, оюшки как!

– Где остальные?
– Соун осторожно растирал щиколотки, восстанавливая чувствительность в ногах.

– Думаешь, они были?
– последовал мрачный ответ.
– Тебя самого сюда бросили дня два назад. Помнишь, хоть что-то?

Вопрос был в точку. Соун поправил на себе рваную рубашку.

– Это ловушка, - произнес он, прислушиваясь к шуму, доносившемуся из-за двери.

Капитан уничтоженного корабля в изумлении уставился на эскида:

– Что же ты за птица такая?