Что за неверные, опасные у неё идеи — особенно эта предательская мысль о мире с султаном! Агнес давным-давно научилась ограничивать свою деятельность людьми, которые были легки в обращении, прочны, основательны, реальны. И вот её дочь запуталась в сети бесплодных мечтаний! Агнес чуть заметно покачала головой, изрядно встревоженная.

Единственный недостаток одиноких прогулок, размышляла Сибилла, в том, что ей не с кем поговорить. Разумеется, она взяла с собой грума и пажа, но ей недоставало Алис, чьё общество прибавляло ей удовольствия от прогулки, Алис, которая была идеальной слушательницей умных замечаний и речей Сибиллы, которая и сама порой вставляла замечания, правда не такие умные. С осторожной Алис Сибилла чувствовала себя смелее; с Алис, которая высказывала вслух свои страхи, Сибилле было проще посмеяться над собственными опасениями.

Взять хотя бы этот египетский балаган. Она спустилась по пологому склону от Дворца Саломеи на широкую набережную, которая служила одной из самых оживлённых улиц Аскалона, и обнаружила толпу, которая собралась поглазеть на представление балагана. Такое случалось часто: Аскалон стоял на перекрёстке торговых путей, и вместе с иноземными товарами сюда неизменно прибывали и иноземные развлечения.

Представление уже началось, и местные жители вопили и заливались хохотом, наслаждаясь им вовсю. Сцена представляла собой квадрат, вырезанный в стенке деревянного короба, с занавесями по бокам; куклы были сделаны из ткани, с вышитыми лицами и огромными руками, передвигаемые палочками, они раскачивались и порхали в тесном пространстве сцены, больше похожие на птиц, чем на людей, яростно набрасывались друг на друга, а из-за занавесей доносились пискливые голоса актёров.

На одной из кукол был нашит впереди большой красный крест. Едва подъехала Сибилла, человек в плоской шапочке, который сбоку от сцены следил за толпой, торопливо нырнул за сцену, и кукла с крестом тотчас исчезла из виду. Почти сразу её место заняла другая — в турецком тюрбане.

Сибилла нахмурилась. Она гадала, надо ли ей счесть этот случай оскорблением для себя. Кукла в тюрбане получала безжалостную выволочку от другой куклы, которая — Сибилла только сейчас сообразила это — была одета арабом. Да, пожалуй, это было оскорбление; толпа следила за ней, краешком глаза, украдкой, через плечо. Они ждут, что она сделает хоть что-то. На сцене араб уже гонял кругами турка, как, не будь её здесь, гонял бы крестоносца.

Сибилла пыталась понять, что сделал бы Бодуэн.

И тут её осенило. Она запустила руку в кошелёк, достала пару монет и вручила их пажу.

— Отдай деньги актёрам. Скажи, что в следующий раз они могут оставить крестоносца на сцене — в Аскалоне живут люди широких взглядов. — Она произнесла эти слова намеренно громко, чтобы слышали те, кто стоял рядом.

Паж пробежал через толпу, которая раздалась перед ним. На сцене куклы зависли в воздухе; паж замедлил бег, приближаясь, и человек в шапочке вышел из-за сцены, взял у него деньги и выслушал пажа Сибиллы. Повернувшись, он обежал взглядом толпу, увидел принцессу и отвесил ей низкий поклон.

Толпа взорвалась восторженными воплями. Актёры с куклами в руках вышли из-за сцены и тоже поклонились ей и заставили поклониться кукол. Сибилла хладнокровным жестом подозвала к себе пажа и поехала прочь по улице.

Сердце её колотилось. Она поступила верно, так, как на её месте поступил бы Бодуэн.

Набережная протянулась перед ней, киша людьми, которые расхваливали товары, и людьми, которые их покупали, бродягами и нищими, гревшимися на солнышке. Дул лёгкий бриз, на рейде стояли на якоре два пузатых купеческих корабля из Генуи, и между ними и берегом сновал нескончаемый поток лодочек. Сибилла ехала за женщиной, которая ловко несла на голове корзину; в корзине лежала дюжина длинных серебристых рыбин. Трое смуглых мужчин бросились бежать рядом с конём Сибиллы, размахивая на бегу струящимися низками кораллов.

— Госпожа! Госпожа!

По знаку Сибиллы подъехал грум и отогнал их прочь. Она повернула на другую сторону набережной, примыкавшую к городу, — там среди многочисленных лавок торговал купец, который обещал ей чёрный жемчуг.

Купец, который был родом из Басры, сидел под пальмой и показывал ей драгоценные камни в парчовых мешочках. Сибилла немного поторговалась с ним, на деле не слишком желая что-то у него покупать, — она подумала, что купец, быть может, согласится доставлять её послания Саладину; но тут ей вспомнилось, что сказала однажды мать. За дорогами и путешественниками следят тамплиеры. И Сибилла ушла, ничего не купив и не выдав себя.

Грум стоял на углу улицы, держа её кобылу под уздцы; не успела Сибилла выйти из лавки, как к ней с протянутой рукой подошла женщина с язвами на лице, и Сибилла дала ей денег, что приманило целую толпу нищих. Она раскладывала монеты в просящие грязные ладони, когда на улице послышался крик.

Сибилла повернула голову; грум, задремавший было, вскинулся. По улице бежал её паж.

— Они бьют кукольников! — Лицо мальчика было красно от гнева. — Принцесса! Останови их! Смотри!

— Помоги мне! — Сибилла одной рукой схватила поводья, другой заднюю луку седла, и грум с привычной ловкостью подсадил её на коня. С высоты седла она видела далеко над головами толпы, бурлившей и толкавшейся в конце улицы, где всё ещё стояла сцена балагана, задрапированная занавесями. У сцены трое всадников дрались с несколькими пешими.

Сибилла вскрикнула, вне себя от гнева: у неё на глазах чей-то меч поддел и сорвал занавеси, потом рухнула сцена. Актёры пытались защитить остатки своего имущества, голыми руками отбиваясь от троих вооружённых мечами всадников. Сибилла была уже на полпути к этой сцене, когда увидела среди всадников беловолосую голову Жиля из Керака.

Её руки стиснулись на поводьях. Жиль пугал её. Однако отступить она уже не могла. Вновь подумав о Бодуэне, она пришпорила коня, бросив его в галоп по набережной, и ворвалась между актёров, которые, присев на корточки, пытались собрать своё имущество и спастись бегством.