По своему обыкновению — уважать обычаи местного населения, спешился и Василий Лаврентьевич. Взял коня за повод и повел.

Первое, что увидел Вяткин, — это свободное пространство там, где прежде стоял северо-западный минарет усыпальницы тимуридов. Минарета — нет! Обрушился. Возле развалин толпились окрестные жители.

Известный самаркандский проповедник Орзу-дивона произносил речь, а подоспевший со своим мешком мулла Маруф — торговец сувенирами из Ишрат-хоны, выбирал из кучи кирпичей изразцы и складывал их в мешок для продажи.

— С тех пор, как попирают мусульманскую землю Туркестана неверные, бедствия стали для нас ежедневными хлебом и солью. То у нас голод. То на нас обрушиваются невиданные ливни, то землетрясения сотрясают наш край; низвергаются столпы веры и благочестия — наши мечети! Нет возможности исчислить все, что нам приходится выносить по милости неверных…

Вяткин подошел незаметно, его еще не увидели. Он послушал проповедь, потом раздвинул плечом толпу и схватил муллу Маруфа за шиворот.

— Не успел бог показать пальцем, а ты уже съел?! — закричал он на вора, пинком отбросив его в сторону. — Почему, Орзу-ака, вы обманываете почтенных седобородых этого уважаемого квартала? Все хорошо знают, что землетрясения колебали землю Туркестана задолго до прихода сюда русских и еще задолго до того, как история стала достоянием некоторых обманщиков. Есть книги, в которых описаны случаи очень многих землетрясений. И разве не русские люди, — такие как Кирша Иванов, как Сташков, открыли для вас бесплатные школы и обучают вас и ваших детей грамоте? Разве не для вас открыты больницы и бесплатные амбулатории, глазные лечебницы и аптеки?

А теперь я прошу почтеннейших обитателей квартала не расходиться: надо подписать бумагу о том, что мулла Маруф пытался, пользуясь несчастьем, обворовать гробницу Тимура.

Люди стали поспешно расходиться. Вяткин взял за углы мешок, наполненный изразцами, и вытряхнул его содержимое; тут же он приказал служителям из Гур-Эмира все кирпичики и изразцы сложить в худжру и запереть на замок. Для острастки он сказал:

— Минарет этот будет сложен точно так, как он стоял. И если не хватит кирпичей, виновные будут наказаны, как за кражу.

На Регистане все три здания были целы и благополучны. «Регистан саломат бошад!» — усмехнулся Вяткин. Но радоваться было рано: это Василий Лаврентьевич сразу понял, когда направился к самому аварийному зданию Самарканда — мечети Биби-Ханым. В сторону базара, раскинувшегося у подножия этой мечети, упала часть купола.

По счастью, насмерть никого не задавило, но камни летели очень далеко, и даже в мечети Ходжа-и-Джанходжа несколько стоявших на молитве прихожан были ушиблены осколками, а два десятка базарчей получили серьезные ранения. Находящаяся поблизости женская больница оказала пострадавшим необходимую помощь, перевязала их. Очень пострадали лавки мясников: ими как раз и отделялся базар от соборной мечети Тимура.

Василий Лаврентьевич особенно любил это здание. Оно было огромным и чарующе прекрасным. Как писали историки, «купол ее цветом соперничал с небом и величиной мало уступал небесному своду». Высокая арка мечети, под стрелою которой мог бы свободно поместиться Гур-Эмир со своим куполом, была построена без металла, несколько арчовых балок крепили ее остов. Масштабы здания, видимо, не вмещались в технические возможности строителей XIV века. Еще при жизни Тимура здание стало разрушаться, на головы молящихся тут и там во время богослужения падали куски штукатурки и кирпичи.

Ввиду этого Мирза Улугбек вынужден был построить новую соборную мечеть, так называемую «Сафед», белую, где и совершались моления. Позже Ялангтуш-багадур выстроил мечеть Тилля-кари на Регистане. А поэтическая мечеть, розовая и прекрасная, как легенда, старела и разрушалась.

В последние десятилетия сырость и землетрясения сделали мечеть живописной и романтической развалиной. Обрушился изумительно-голубой купол, оставшаяся часть дала угрожающие трещины и грозила каждый миг обрушиться.

Вяткин подъехал к мечети и спешился. Вошел под свод арки и взглянул вверх. В новых щелях купола сияло неправдоподобно синее небо и эмаль изразцов казалась не лазурной, а фиолетовой. Он стоял и смотрел на эти трещины, позабыв, что подземный толчок может повториться и обрушить на его голову лавину камня, алебастра, тяжелых изразцов, за пять веков спаявшихся в желтые монолиты.

Здесь и нашли его мясники, владельцы лавок, расположенных возле разрушившейся части мечети и угрожающе накренившегося северо-западного ее минарета. Выяснилось, что аксакал участка Тюра-Ходжа Абдусаламов самочинствует, приказав мясникам перенести свои лавки на другую сторону базара; стоимость новых мест он определяет сам и при этом нещадно берет взятки. Составили протокол, все мясники подписали его. Потом сел Вяткин на своего коня и поехал в Шах-и-Зинда, потом поскакал к Ишрат-хоне, где обрушился кусок барабана купола. Завернул в мавзолей Ходжи-Абди Дарун и Абди Бирун, к медресе Надир-и-Диванбеги, что возле мечети Ходжи-Ахрара.