– Зови просто Дед. Меня так все зовут.

– Как-то не по-людски это. У тебя же есть имя?

– Конечно, есть.
– Старик с кряхтением поднялся на ноги.
– Пошли дальше, солнце печет.

За воротами нас встретили звенящая тишина, которую нарушали только карканье ворон, жужжание мух и шум ветра, налетавшего порывами. И еще трупы. Смерть застигла этих несчастных в самых разных местах и в разных позах. Мы прошли мимо заполненной разложившимися телами повозки, брошенной похоронщиками прямо у дороги, мимо уложенных рядами тел во дворике у колодца. Чем дальше в город мы заходили, тем гуще и невыносимее становился тяжелый запах смерти, от которого не защищала даже дегтярная повязка. Григ начал храпеть и пятиться, не желая идти вперед - мне приходилось постоянно давать ему шпоры. Так мы добрались до рынка, где к трупному смраду добавилась вонь от гниющих на солнце овощей и кож, брошенных торговцами. Чума убивала не только людей, но и животных - я видел труп лошади, на котором пировали вороны, взлетевшие при нашем приближении, мертвых собак и кошек. За рынком улица пошла в гору, к городской цитадели, где располагались городской собор, ратушная площадь и казармы гарнизона. Одно было очевидно - в городе не было ни единой живой души. Все кто не стал жертвой заразы, бежали из Монсальвата.

Таверна "Под розой", о которой говорил Дед, оказалась на полпути к цитадели. У входа, головой к запертой двери, лежал мертвец - судя по тому, как были вывернуты его ладони и ступни, несчастный умер в страшных мучениях. В переулке за таверной я увидел еще один труп: это была женщина в лохмотьях, она сидела, привалившись спиной к стене и вытянув босые грязные ноги в лиловых язвах. Рядом с умершей лежала на боку оплетенная бутыль.

– Этот дом, - сказал старик, показывая на двухэтажный домик с драночной крышей.
– Подожди тут.

Он постучал посохом в дверь, потом толкнул ее и вошел внутрь. Я ждал. То ли от жары, то ли от трупной вони меня тошнило, ужасно хотелось пить, но я боялся снять с лица повязку. К счастью, старик не заставил меня ждать.

– Пусто, - сообщил он, выходя на порог.
– Еще бы в соборе посмотреть надобно. Если кто живые и остался в городе, так только там прячутся.

– Показывай дорогу.

Ближе к цитадели дома были побогаче, чем в Нижнем городе, и я заметил еще одну примету мора - в богатом квартале явно побывали мародеры. Кое-где двери были выбиты, окна нижних этажей разбиты, на улице валялись предметы, то ли брошенные за ненадобностью, то ли потерянные, и среди них были весьма ценные вещи - ювелирные украшения, хорошая посуда, куски дорогих тканей, изысканная мебель. Тут опять к нам прицепились собаки, куда более настойчивые и агрессивные, чем их товарки в предместье. Я заметил, что морды некоторых из них перепачканы засохшей кровью, и это меня встревожило. Не меня одного - Григ тоже зафыркал.

– Фу, пошли прочь!
– прикрикнул я на лающих тварей, держа Солер наготове.
– Фу!

Один из псов подпрыгнул совсем близко к старику, видимо, намереваясь цапнуть человека за ногу. . Впрочем, Дед не особо испугался. Даже не пытаясь отогнать злобную тварь своим посохом, тихо, нараспев заговорил с псом на неведомом языке. Тот прижал уши, припал к земле, потом завизжал, прянул прочь, увлекая за собой остальных падальщиков обратно в переулок.

– Респект, дедуля, - сказал я совершенно искренне.
– А ты не робкого десятка.

Старик не ответил, лишь перехватил посох поудобнее и зашагал вперед. Мне оставалось только последовать за ним.

Обширная площадь перед собором была пуста - ни живых, не мертвых. Лишь несколько прогоревших костров продолжали чадить смоляной гарью. Старик прошел вперед, поднялся по ступеням к входу и несколько раз ударил в высокие отделанные бронзой двери концом посоха.

Ждать пришлось долго. Я уже подумал, что в соборе никого нет, но тут дверь со скрипом начала отворяться. Какой-то человек выглянул из-за створки и тут же исчез, будто его дернули сзади за воротник. Я услышал негромкий удивленный вскрик.

Старик еще раз ударил посохом в дверь. На этот раз выглянул другой человек - бледный, с широкой черной бородой. В его ввалившихся глазах был страх.

– Уходите отсюда!
– крикнул он.
– Вам нет места!

– Эй, мы не упыри!
– крикнул я, но старик остановил меня жестом.

– Вы оставите добрых верующих без помощи?
– спросил он спокойно, обращаясь к чернобородому.

– Чего тебе, старик?
– Бородач все же вышел из-за двери нам навстречу.
– Как ты сюда попал?

– Пришел на своих двух. С этим вот молодцом.

– Уходите, все равно мы вас не пустим!

– Понимаю твой страх, приятель. Просто скажи - Годфри Вендо тут?

– Зачем он тебе?

– Поговорить с ним хочу.

– Не думаю, что он сможет говорить. Он совсем плох. Паралич беднягу разбил еще до мора. Слуга еле дотащил его сюда.

– А Цельс?
– не удержался я.
– Цельс с вами?

– И Цельс здесь, - уже спокойнее ответил бородатый.
– Но вам сюда хода нет!

– Я ищу Цельса, - сказал я.
– Меня послал Эдерли.

– Вам нельзя...

– Я лекарь, - сказал старик.
– Если нужна помощь больным, я могу помочь. И денег с вас, прощелыг, не возьму.

Верно, хитрый Дед сказал именно то, что наш собеседник хотел услышать. Бородатый исчез за дверью. Я уже начал терять терпение, когда он появился снова.

– Входите, быстро!
– велел он, приоткрывая дверь.
– Коня на улице оставь!

Естественно, мы не стали ждать, когда приглашение повторят еще раз. Внутри собора было темно и душно, пахло смолой, горелым салом, потом и грязными тряпками. Здесь собралось около полусотни человек, в большинстве своем женщины и дети. На нас затворники смотрели со страхом.