– Дымоход закрыт, - сказала Карина за спиной. – Вот ручка.

– Ясно, - сказал Полонский, проворачивая ручку. Из камина потянуло вечерним морозцем. К нему примешивалась вонь горелой бумаги.
– Пакет в прихожей видела? Там коньяк, коробка шоколадных конфет и лимоны. Порежь лимоны и принеси все сюда.

– Что будем праздновать?

– Торжество справедливости.

***

С открытым дымоходом дело пошло лучше. Затрещали березовые дрова. Станислав подкинул еще несколько чурок и лег на шкуру белого медведя.

Через минуту пришла Карина. Поставила поднос рядом с оскаленной пастью, села, обняв мужа за шею, и спросила:

– Или я не все знаю, или справедливости еще рано торжествовать…

Станислав глянул на часы.

– Да, до полного торжества осталось шесть с половиной минуты. Я успею открыть коньяк.

Привстав на локте, он взял в руки бутыль и свинтил пробку. Затем разлил коньяк по фужерам.

– Рассказывай, - потребовала Карина.

– Мы живем в дурацкое время. Справедливости можно добиться только откровенно преступным путем. И все же справедливость есть справедливость. Не важно, в результате чего она наступит, - судебно-правовых действий или принципа «око» за «око», то есть - «по понятиям»…

– А чуть конкретнее можно, без философии анархизма?

– Конечно. Меня предал сотрудник, мою квартиру спалили, а отморозки убили моего друга и твоего дядю. Все это – уголовно наказуемые деяния, но я сомневаюсь, что виновные когда-нибудь понесут адекватное наказание в законном порядке. Придется все взять в свои руки.

Станислав достал из кармана пультик.

– Первая кнопка – предатель. Вторая – люди, которые знали, кто убил Генку. Третья - убийцы Генки. Четвертая, пятая и шестая – инициатор пожара в моей квартире. Как видишь, все очень просто.

Станислав коснулся первой кнопки. Красный огонек погас. Карина смотрела на пульт, как зачарованная.

– Все, предателя больше нет, - сказал Полонский и надавил вторую кнопку.

– Кто это был? – спросила Карина.

– Мразь, которая знала фамилии исполнителей, но покрывала их. Наглая, как танк, самоуверенная и не умеющая фильтровать базар.

– А где здесь генкины киллеры?

– Кнопка номер три.

– Дай мне пульт…

Станислав дал. Карина надавила на кнопку, и лицо у нее окаменело. Потом она еще раз надавила. И еще...

– Хватит, дорогая, - сказал Полонский мягко.
– Их больше нет.

– Забавно, - сказала она одними губами.
– На охоте я в зайца выстрелить не смогла. А тут одним касанием убила кого-то и ничего не почувствовала. Ну, словно в компьютерной игре монстра завалила...

Она нервно выпила стопку коньяка.

– Согласен с тобой, - сказал Полонский.
– В радиоуправляемых фугасах есть что-то ирреальное. Сказывается эффект отстраненности... Надо быть либо законченным мясником, либо находиться в состоянии аффекта, чтобы топором порубить на кусочки десяток человек... А вот так, не видя и не слыша взрыва, только надавив на маленькую безобидную кнопку, - проще пареной репы… Я полагаю, что за индивидуальным терроризмом - большое будущее.

Он положил палец на четвертую кнопку и вдруг сообразил, что убивать жильцов особняка Хатламаджиян будет неверно: ведь когда сгорела квартира на Западном, люди не пострадали …

– Момент, - сказал Полонский. – Я сейчас…

Поднявшись в кабинет, он достал из сумки, которую принес из архива, еще один «непаленный» телефон и набрал номер, заглядывая в бумажку.

На вызов ответил приятный женский голос без малейшего акцента:

– Слушаю вас.

– Элеонора Артуровна?

– Да-а-а…

– Ваш дом заминирован. Это не шутка. Повторяю: это не шутка. Взрыв через тридцать секунд. У вас и ваших родственников есть тридцать секунд, чтобы выбежать на улицу. Конец сообщения. Время пошло!..

В зеркало Полонский увидел Карину, стоящую у него за спиной. Прервав вызов, он вскинул руку с часами на уровне глаз. На тридцать первой секунде стал тыкать пальцем в пульт, бормоча:

– Крыша!.. Газовая труба!.. Около стены!..

Постоял немного, а затем обнял Карину за талию и повел в гостиную. Мобильник и пульт он бросил в камин и сказал:

– Что же касается Брюнета, то он выйдет на свободу не скоро. А когда выйдет, у него будут претензии не ко мне, а к командиру подразделения ОМОН.

– Так Брюнет – это тоже ты?

– Не совсем. Но я приложил к этому руку. В ближайшие дни вернется Михей. Все будет как прежде. А Лысь или полетит с должности, или застрелится…

Станислав помолчал немного.

– Давай выпьем за справедливость и поскорее отправимся спать, - предложил он.
– У меня завтра будет трудный день. Надо будет слетать в Москву – договориться о создании независимой газеты…