– В общих чертах. Это ж когда было!

– Согласно пункта 2.4 вы обязаны согласовывать с нами темы готовящихся публикаций. Короче говоря, Станислав Александрович, мы лишаем вас аккредитации. Официальное уведомление получите завтра.

И прервал связь.

– Эх, - сказал Полонский.
– Сколько я с ним водки выпил!..

– А что случилось?
– спросила Наташа.

– Меня отлучили от ГУВД.

– М-да, - сказала Наташа.
– Одно за другим, как нарочно... И то ты теперь делать будешь?

– Как - что? Работать.

– Менты тебе ничего не дадут.

– Для получения информации на криминальную тематику существуют суды, прокуратуры, интернет... Другие газеты в конце концов. Как-нибудь перекантуюсь несколько месяцев. Бурцов плохо сидит. В ближайшее время, по слухам, он слетит, и я восстановлюсь.

– Это по счету какое лишение?

– Третье.

– М-да,- сказала Наташа и принялась куда-то звонить.

Стасик засунул в рот сигарету ( Ларка и Марина, которые терпеть не могут дыма, еще не пришли) и принялся выстукивать интервью с Михеем, сопровождая его пространными комментариями.

Глава двадцать вторая

Артур Сагашьянц выглядел моложе своих лет. Улыбчивый, белозубый, он совершенно не походил на спортсмена. Скорее уж - на удачливого бизнесмена из молодняка, к двадцати одному году сделавшего свой первый миллион (в долларах, разумеется).

Увидев Чернощекова, он встал из-за стола и пошел ему навстречу - ладный, крепкий, среднего роста, в дорогом костюме, блистая радушной улыбкой.

– Какие люди!.. Здравствуй, дорогой!

Чернощеков пожал его руку, поставил кейс на письменный стол и открыл.

– Как и договаривались, Артур... Всё, до последней копейки.

– Я не сомневаюсь, - сказал олимпийский чемпион.
– По тебе можно часы сверять.

– Пересчитывать будешь?

Сагашьянц взял одну пачку в руки, покрутил и бросил обратно в кейс.

– Зачем? Я тебе верю... Когда найдешь паршивых овец в стаде, вытряси из них мои бабки и оставь себе. Только сделай это раньше ментов.

– Мы сейчас как раз работаем над этим, - сообщил Чернощеков.

– Поторопись, - сказал Сагашьянц.
– Оперы уже что-то нащупали. Вот только с доказательной базой у них хреново.

***

Мужчина неопределенного возраста, худой, с мертвенно-бледным лицом, одетый в грязную рвань, подошел к мусорному контейнеру, стоящему неподалеку от универмага "Солнышко".

В одной руке он держал полиэтиленовый пакет. Свободную руку он запустил в мусорник. Найдя черствую корку, бросил ее в сумку. Следующей находкой оказалась пивная бутылка. Верные девяносто копеек. Или рубль восемь - если повезёт... Бутылка была отправлена вслед за коркой.

Приподняв деформированную крышку от обувной коробки, бомж увидел засаленный, весь в жирных подтёках, номер "Мегаполис-экспресса". Все страницы, похоже, были на месте. Продать не удастся, но можно самому почитать...

Когда он извлек газету, увидел уголок черного кейса. У мужчины перехватило дыхание. Неужели? Так и есть - новенький кейс. И - без следов внешних повреждений...

Затаив дыхание, мужчина открыл кейс, пристроив его на краю мусорника. Кейс был пуст.

Бомж еще раз оглядел его, стряхнул с боков прилипший мусор и потрогал кожу, обтягивающую остов. Кажется, она была настоящая, а не синтетическая.

Мужчина огляделся. Никого. И он торопливо зашагал прочь от золотоносного мусорника, являя собой странное зрелище: очень нищий человек с роскошным кейсом.

Сперва он хотел пойти на Центральный рынок - к перекупщикам. Потом передумал. Чем меньше такая вещь будет у него, тем больше шансов получить деньги.

Бомж сунулся в ближайший комок и обмирающим голосом произнес:

– Кейс нужен? Я недорого возьму.

– Где спёр?
– поинтересовалась коротко стриженая голова в окошке.

– Я не спёр. Я нашел.

Голова хмыкнула. Дескать, рассказывай...

– Покажи.

Нищий показал и заметил, что у парня на мгновение окаменело лицо.

– Сколько хочешь?

– Мне стольничка хватит, - пролепетал бомж.

Он был готов согласиться, когда парень небрежно буркнет: "Полтинник...". Вместо этого голова в окошке произнесла сразу севшим голосом:

– Ну-ка, зайди ко мне...

Мужчина обошел комок с другой стороны. Парень взял кейс и внимательно осмотрел.